Одни федосеевцы, отыскав в матросской богадельне воспитанника, умевшего объясняться на французском языке, уговаривали его в это время принять на себя обязанности посланника пред лицом Наполеона и предательски снаряжали последнему подарки... Не дождавшись посольства от православного народа (послы преображенские еще снаряжались в стенах кладбища), Наполеон приказал сделать сигнальный выстрел, и авангарды его корпусов стали входить в Москву.

В половине пятого часа 2 сентября 1812 года Мюрат въехал в Кремль и здесь же по нем был сделан выстрел. Православный ратник с крестом на шапке с надписью; «за веру и царя» бросился на одного польского офицера, приняв его за Бонапарта, и убил врага прежде, нежели могли ему воспрепятствовать. За это «русский Курций» тут же окончил жизнь под ударами врагов! Из среди крестьян один кинулся на офицера, бывшего при орудии, раздробил ему прикладом череп и рвал его лицо зубами. Так русские патриоты приняли врага в Кремле!

Между тем от Преображенской заставы двигалось посольство федосеевцев, с предательскою покорностью врагу... Огромной величины бык с веревкой на шее, веденный двумя сторожами федосеевцами, открывал шествие по улицам Москвы, по направлению к Кремлю.

За быком шел посланный, окруженный федосеевцами же, с глубокою тарелкой, наполненною золотыми червонцами.

«Посольство» пустосвятов предстало пред коменданта Дюронеля и через воспитанника матросской богадельни, выбранного для разговора на французском языке, объясняло, что общество древних христиан, угнетаемое правительством, но имеющее по всей России своих единоверцев, к числу которых принадлежит весь почти русский народ (разумеется, тут была совершенная ложь!), покорясь Наполеону, как избавителю их, просит его величество повелеть оградить их монастырь (мостыль, как они его называли) от всех военных насилий и, уповая на милосердие, признает его своим государем. С сим челобитьем повергнуты были и дары новому коменданту московского кремля. Такое посольство не могло не понравиться Дюронелю, тем более, что оно было единственное и беспримерное..., и он, приняв благосклонно покорную депутацию, обнадежил посланных, что немедленно же за ними явится охранная стража французских жандармов, которая будет оберегать как самый монастырь, так и его окрестности.

Посланные возвратились с радостью в свой «мостыль» и рассказали федосеевцам все виденное и слышанное. Федосеевский наставник, Преображенского кладбища, Алексей Никифоров со старцами и «девицами-безбрачницами», оставленными на кладбище в некотором количестве на всякий случай..., для наполеоновских гостей..., затянули гнусливым голосом во всю ночь каноны от радости великой о спасении и будущем всеобщем водворении федосеевской веры в Российском государстве.

Так кончился день 2 сентября 1812 года!

3 сентября, в одиннадцатом часу утра, Наполеон I-й, как известно, въехал во внутрь города Москвы. Арбат был совершенно пуст. Наполеон ехал на маленькой арабской лошади, в сером сюртуке, без всякого знака отличия. Впереди, на расстоянии сажен ста, ехали два эскадрона конной гвардии. Подъехав к кремлевским стенам, он сошел с лошади и сказал: «Вот эти гордые московские стены!» Затем вступил в чертоги русских царей.

В это время запылали Гостиный двор и Каретный ряд, и к вечеру огонь, при поднявшемся порывистом ветре, обратился в один огромный, неизмеримый пожар.

На «Преображенском кладбище» в это время были полное спокойствие и тишина. Туда еще рано поутру прибыли, согласно обещанию коменданта, французские жандармы, заняли входы у ворот приютов, как мужских, так и женских, и коротко знакомились с безбрачницами... продовольствуясь избыточно на счет монастыря. В полночь вокруг Кремля ничего не было видно, кроме извивавшегося в воздухе под облаками пламени. В эту ночь, с 3 на 4 сентября, пожар достиг высочайшей степени и нарушил равновесие атмосферы. Среди противоположной борьбы стихий, ветра с огнем, настали ужасы природы, и всепожирающее пламя, сквозь черные тучи клубящегося дыма, устремлялось к кремлевским дворцам.

Головни начали падать в Кремль; несколько раз загорался арсенал. Все это побудило Наполеона на другой же день оставить Кремль, и он, 4 сентября в 2 часа пополудни, чтобы не сгореть, выехал, оставив в Кремле для содержания караулов батальон гвардии. В Петровском дворце Наполеон жил четыре дня, с 4 по 8 сентября, пока пожары в Москве не стали утихать. В это время не существовало уже и четвертой части Москвы: стоял только обезображенный, ограбленный, дымящийся остов столицы. Курились пепелища, и громада золы в окружности на 40 верст покрывала землю. Некоторые бивуаки в Кремле были построены из больших местных образов...

Безопасно и неприкосновенно стояло в это время «Преображенское кладбище». Вход для русских был закрыт в кладбище, но выход живущим в нем не был запрещен. Там ежедневно служились полунощницы, часы и вечерни и распевались каноны за французов, хранителей и восстановителей раскольничьей веры в России...

---

К оглавлению   <=

=>   Читать дальше