Монастырь открыт, по представлению Московского Митрополита Филарета, с Высочайшего соизволения, 16-го мая 1866 года на мужском отделении беспоповщинского Преображенского Богаделенного Дома, состоявшего Лефортовской части 3-го квартала, а ныне 2-го участка той части, за Камер-Коллежским валом, близ Преображенской заставы. С восточной стороны монастыря находится Преображенское кладбище, с западной - Камер-Коллежский вал, с северной - женское беспоповщинское отделение (с 1866 г. в нем помещаются все беспоповщинские призренники обоих полов) Преображенского Богаделенного Дома, а с южной - Хапиловский пруд, на котором у беспоповцев была устроена, в виде купальни, крестильня дли перекрещивания Преображенцами совращаемых в их секту православных (она в 1852 году уничтожена самими же беспоповцами). Поводом к открытию монастыря послужили, некоторою частью делаемые раскольниками над бывшею там Единоверческою церковью притеснения, насмешки, надругательства и бесчинства в виде, например делаемых в темные ночи испражнений у стены алтаря той церкви, не смотря на то, что корпус ими занимаемый отстоял от алтаря сажень на 15-ть и в оном имелись ретирадныя места, а более всего составляли главную причину основания монастыря присоединившееся в 1865 году из раскола к Единоверию бывшие члены, так называемого Австрийского, или Белокриницкого священства: три епископа (Онуфрий, Пафнутий и Сергий), один иеромонах (Иоасаф), один архидиакон (Филарет) и два иеродиакона (Мельхиседек и Феодосий) и другие обратившиеся к Православно вслед за ними из монашествующих лиц.

До открытия монастыря в этом мужском отделении Преображенского Богаделенного Дома уже существовала с 1854 года Единоверческая церковь, под именем Никольской Единоверческой церкви, что при Преображенском Богаделенном Доме, с находящимся при ней приходом, не упраздненным и по открытии монастыря. В 1856 году 16-го сентября удостоили это место своим посещением, бывший Государь Цесаревич Николай Александрович (скончавшийся 1865 года) и Великие Князья Александр Александрович (нынешний Государь Император) и Владимир Александрович. Монастырь по прошению всех Московских Единоверцев, с Высочайшего соизволения наименован Никольским в память скончавшегося Государя Цесаревича Николая Александровича, посетившего бывшую до монастыря Никольскую Единоверческую церковь. Внутри монастыря находится каменная одноглавая церковь с невысокою каменною же колокольнею, устроенная из бывшей беспоповщинской главной молельни, называвшейся беспоповцами соборною часовнею. Незабвенный Император Николай Павлович, ревнуя по Православию, в самые главные места раскола, от которых шло по всей России распространение оного, пожелал внести свет Православия открытием в них православных церквей, в числе которых назначил открыть таковую и в мужском отделении Преображенского Богаделенного Дома; но в начале 1854 г. часть самых главных, беспоповщинских прихожан Преображенского Богаделенного Дома, как-то: Гучковых, Носовых, Гусаревых, Бавыкина, Осипова и прочих изъявили желание присоединиться к Единоверию с тем, чтобы на мужском отделении оного Дома устроить Единоверческий храм из упомянутой молельни, на что к удовлетворению их желания и последовало Высочайшее повеление. А желание обратившихся к Единоверию устроить здесь Единоверческую церковь било тем естественнее, что обряды единоверческого Богослужения похожи на богослужение старообрядческое, к которому были привычны присоединявшиеся, и поэтому переход их из раскола к Православной Церкви сделался для них незаметным.

За неимением при этой молельне алтаря, первоначально устроен был в ней на северной стороне в трапезе придел, в который иконы для иконостаса пожертвованы были братьями Гучковыми из домовой их молельни, и 3-го апреля 1854 г. придел этот был освящен по старопечатным книгам и обрядам Московским Митрополитом Филаретом, во имя св. Николая Чудотворца, в вечную память Государя Императора Николая Павловича, Высочайше повелевшего открыть церковь в самом главном гнезде раскола зловредной беспоповщинской Федосеевской секты, отвергающей браки, допускающей одно только блудодеяние и почитающей Царя антихристом, а всех властей, духовных и гражданских, антихристовыми слугами. За тем начата была пристройка к бывшей Успенской молельне каменного алтаря для главного храма, который 2-го июня 1857 года был освящен по древнему же обряду тем же Митрополитом Филаретом, во имя Успения Пресвятой Богородицы, именем которого называлась и бывшая беспоповщинская молельня, обращенная в сказанную церковь. В иконостасе главного Успенского храма иконы остались те же, который были в этой молельне и который, как гласит история, основателем Преображенского Богаделенного Дома, Ильею Алексеевым Ковылиным, были подменены и похищены из церкви Св. Анастасии, что на Неглинной, близь Кузнецкого моста, построенной царицею Анастасиею, супругою Царя Иоанна Васильевича Грозного. За допущение такового подмена священно-церковно-служители той церкви лишены были своего сана, а Ковылин предать уголовному Суду, который, по пролазам и подкупу Ковылина, постановил очень знаменательное следующее определение. «Так как главные виновники, допустившие похищение образов, наказаны духовным судом, а соучастник оного похищения Ковылин скрылся; то это дело прекратить», и прекращено.

В алтаре этой Успенской церкви, по восточной стене помещены весьма замечательные древние образа, поступившие в Преображенский Богаделенный дом из бывшей Московской Озерковской беспоповщинской Федосеевской же молельни, а находящийся у южной двери образ соединения земной воинствующей Христовой церкви с небесною торжествующею поступил из бывшей Монинской беспоповщинской молельни. При освящении Успенской церкви многие говорили, что событием сим исполняются и осуществляются слова Христа Спасителя, обещавшего основать Свою церковь такою крепкою и непобедимою, что не одолеют ее врата адовы, ибо внутренним основанием для этой церкви послужила Святыня, некогда похищенная из церкви св. Анастасии. Значить, прибавим к сему, все взятое из святых церквей в раскольнические руки и их молельни, рано-ли, поздно-ли, должно будет обратиться опять в Православную Церковь, потому что принадлежащая церкви Святыня не может навсегда оставаться, по слову св. писания, в запустении и мерзости.

Другая церковь (теплая) с 5-ю главами находится над святыми воротами с западной стороны монастыря в каменном двух-этажном здании. Она устроена также из бывшей беспоповщинской теплой молельни, по отведении места для алтаря в тех же стенах, и по древнему обряду освящена 19-го декабря 1854 г. Митрополитом же Филаретом, во имя Воздвижения Честного Креста Христова, каковое название носила и самая молельня у беспоповцев. Иконы в иконостасе остались те же, какие были в молельне. Царские двери и у оных местный образ Спасителя пожертвованы, бывшим, в то время, церковным старостою Сорокиным. из которых царские врата, бывшие прежде в церкви Новгородского Юрьева монастыря, приобретены им у наследников славных иконописцев Сапожниковых, возобновлявших Юрьев монастырь; находящийся же в алтаре на горнем месте Апостольский ярус передан в эту церковь бывшим попечителем Московской беспоповщинской Монинской молельни Никоном Матвеевичем Гусаревым. В нижнем этаже этого здания находится детское училище, открытое в 1855 году, и до учреждения монастыря, содержавшееся на счет Преображенского Богаделенного Дома, а ныне содержимое на средства монастыря и по своей программе соответствующее начальным народным училищам.

Настоятельское помещение находится в особом небольшом каменном флигеле, близ главного Успенского храма с северной стороны, в котором до открытия монастыря жил смотритель Преображенского Богаделенного Дома из чиновников, а прежде открытия Единоверческих церквей в нем была беспоповщинская контора и в ней первоприсутствовали беспоповщинские настоятели богадельни, попечители и, так называемые у беспоповцев, Отцы, — и производили суд и расправу всех Федосеевских беспоповцев, рассеянных по всей России; избирали и утверждали духовных отцов и рассылали их во все страны обширной и великой Руси, и отсюда рассылали всюду разные раскольнические сочинения к укреплению и распространенно раскола, — одннх словом сказать, здесь была главная Цитадель и арсенал, главная сила раскольнической беспоповщинской Федосеевской секты, вооруженная и вооружавшая беспоповцев к сопротивлению Святой Христовой Церкви. Братские кельи монастыря находятся в каменном двух-этажном ветхом уже здании, построенном по восточной стороне близ алтаря главного Успенского храма. В здании этом, имевшем в себе молельню и состоявшем до открытия монастыря в ведении беспоповцев, помещались призревавшиеся бесзпоповщинские старики и книжные, которые пред открытием монастыря, вместе с иконами молельни, перемещены на женское отделение Преображенского Богаделенного Дома.

Монастырь обнесен старою обветшалою каменною оградою с четырьмя башнями по углам оной. В 1876 — 1879 годах, близ входных западных дверей Успенского храма, отдельно от него, построена новая каменная в готическом стиле колокольня на средства доброхотных благотворителей, так как на старую колокольню не помещался пожертвованный Макаром Николаевичем Кабановым колокол, весом более 300 пудов. В числе жертвователей на эту колокольню поступили 5000 рублей серебр., завещанные для ней Никольским прихожанином Иваном Васильевичем Носовым, а главнейший устроитель оной был Алексей Иванович Хлудов, завещавший по духовному завещанию Никольскому монастырю свою богатую и очень замечательную и важную библиотеку, состоящую из древлеписьменных и старопечатных книг богослужебных, поучительных, догматических и полемических, которая по смерти жертвователя и поступила в монастырь и помещена в устроенном для неё особом теплом помещении, находящемся в одной связи с Крестовоздвиженскою монастырскою теплою церковью.

Что же касается времени постройки всех зданий монастыря, то начало их восходит к XVIII столетию. Когда 1774 года свирепствовала в Москве страшная и сильная чума, тогда — незадолго пред тем совратившийся из Православия в раскол Федосеевской секты — дворовый человек князей Голициных Илья Алексеев Ковылин (года три страдавший лихорадкою после произведенная в январе месяце над ним перекрещивания в Хапиловском пруде и от того долго раскаивавшийся о своем перекрещивании, доставившему ему болезнь, потом оздоровевший), вместе с другими беспоповцами явились к Московскому Генерал-Губернатору Еропкину и испросили для своих сектантов устроить у Преображенской заставы карантин с тем, чтобы им не заведовали и не касались его ни врачи, ни полицейские власти, что и разрешено Сенатом, уволившим этот карантин от штатного врача и надзора полиции, но установившим делать медицинским чинам временные его осмотры. Такое ходатайство Ковылина об освобождении их карантина от врачей, и полиции, под тем предлогом, что беспоповцы люди простые, боятся и полиции и врачей, и потому, при заведывании карантином врачами и полициею, не будут приходить больные и привозить заболевающих в карантин, было основано для того, чтобы за всеми их действиями и проказами в карантине не было никакого надсмотра и помехи, потому что они испросили себе отдельное карантинное устроение не для облегчения отечественного несчастия и не в помощь Правительству, озабоченному принятием мер к прекращению чумы, а для своих сектантских выгод. Раскольники всегда просят одновидно дозволяемое, и всегда делают другое не дозволяемое и запрещаемое, и тем вводят в ошибки Правительство, — а особенно тогда, когда за их действиями нет правильного и строгого надзора. (Так теперь С.-Петербургские раскольники предположили выстроить богадельню для всех, безразличия, сектантов, для того, чтобы некоторым погреть руки и высказать тем торжество раскола к его укреплению и распространению; и в эту богадельню, безошибочно можно сказать, будут помещать совращаемых и совращенных ими из Православия: это подтверждается всеми прошедшими в расколе историческими деяниями и устроением карантина и Преображенского кладбища.)

Как только дозволено просителям устроить просимый ими отдельный карантин, для которого была отведена находящаяся за Камер-Коллежским валом городская земля, так они тогда же настроили здесь палаток и избушек, стали свозить к себе со всей Москвы своих сектантов и православных, совращая последних в раскол и перекрещивая их в расставленных в карантине кадках с водою, а вместе с переселяющимися сюда из Москвы перевозили и все их имущество и капиталы, которыми и распоряжались здесь, как своею собственностью под главным управлением и предводительством Ковылина, взявшего над всеми беспоповцами верховную власть. Так как над этим беспоповским карантином не было надлежащего надзора — ни врачебного ни полицейского, то съехались сюда чумные больные, зараженные чумою и здоровые, и, живя вместе без всякого обособления больных от здоровых, все почти переехавшие в Преображенскую слободку и карантин померли (здесь было торжество чумы и широкий пир смерти!), а всё оставшееся после умерших, перевезенное с ними сюда имущество и капиталы, остались в руках и полном бесконтрольном владении беспоповцев под главенством Ковылина. Оставшихся после умерших сирых малолеток, беспоповцы, лишив их родительского достояния, оставили нищими и сделали их чтецами, читалками, певцами и певицами, а не согласившихся вступить в это звание, пустили скитаться по миру и нищенствовать. Ковылин, видя таким образом скопившиеся здесь громадные капиталы и желая около них погреть свои руки, как это всегда делается всеми вообще раскольниками в таких случаях, задумал осуществить свои виды под благовидною целью - построения молелен и раскольнической беспоповщинской обители. Отделив из собранных здесь капиталов добрую часть в собственное и единственное свое владение и распоряжение, записался в Московское купечество, завел в Семеновском, на Введенских горах, свои кирпичные заводы, выстроил себе в Семеновском же, на берегу Хапиловского пруда, каменный дом, а для сбыта кирпича с своего завода принялся за стройку вышесказанной обители. Вскоре же после чумы, в 1792 году, выстроил он, по плану и фасаду Царицынского дворца, большую холодную молельню, назвав её соборною Успенскою часовнею (ныне холодная монастырская Успенская церковь); собрал со всей России к открытию оной своих единомысленных сектантов и с большим торжеством открыл оную. Ковылин делал такое торжественное и шумное открытие молельни и своих сектантов на оное собирал отовсюду для того, что бы взять ему и Преображенской обители бразды главного правления над всеми вообще рассеянными по всей России беспоповцами, как для того, чтобы увековечить свое имя, так и для того, чтобы привлечь тем к своей обители всех вообще беспоповцев и их капиталы.

Бывший в то время очень известный у беспоповцев Стародубский отец Петр Федоров, тоже приглашенный Ковылиным к открытию часовни, как только вошёл в эту часовню, так и сказал, что беспоповщинским старообрядцам, по причине царствования в мире антихриста и неимения у них священства, нужно иметь смирение и не следует им строить такие громадные и притом похожие на церкви молельни, в которых должно служить священникам и архиереям, а не простолюдинам, — упрекал Ковылина в непомерном его честолюбии, и поэтому Федоров не участвовал, на открытии той часовни и более туда никогда уже не приезжал. За такое резкое замечание Ковылин поручил одному из Преображенских скотников убить Федорова, но скотник по ошибке убил шедшего ночью в молельню к утрени похожего на Федорова другого беспоповщинского старика. И так, начало Преображенских беспоповщинских молелен есть хищное, кровавое и преступное. Не видя ни с какой стороны препятствий к умножению раскольнических строений, Ковылин, в 1806-м году, выстроил надвратную теплую молельню (ныне надвратная церковь во имя Воздвижения Честного Креста Христова) с трапезным внизу помещением и кухнею, а посреди двора, еще в 1801-м году, большой жилой двухэтажный каменный корпус с теплою большою молельнею в два просвета.

Заручившись такими своими успехами по расколу, Ковылин взял в одни свои руки бразды правления надо всеми беспоповцами, как живущими в Москве, так и в других городах и местах всей обширной России, и начал полновластие и бесконтрольно распоряжаться всеми собранными здесь отовсюду во время чумы имуществами и капиталами, завел суконную фабрику, открыл на Тверской улице торговлю иностранными винами, вошел в связи с знаменитыми купцами, родовыми дворянами, знатными вельможами, Правительственными лицами, и в самые близкие отношения с известнейшим и всесильнейшим в свое время князем Потемкиным. Когда имя Ковылина загремело не только что в Москве, но и по всей России и в С.-Петербурге пред царским троном, тогда Ковылин не знал себе ни удержа, ни препятствий во всех своих делах. Стоя на такой высоте своей славы и силы, он нанял на весьма продолжительный срок у Удельного Ведомства находящуюся у Камер-Коллежского вала, прилегающую к Преображенскому беспоповщинскому кладбищу, землю, принадлежащую крестьянам села Черкизова, и в 1806-м году выстроил шесть больших каменных двухэтажных жилых корпусов с молельнею при каждом, с двумя столовыми и кухнями, для помещения в них женского пола; обнес эти здания каменною оградою с четырьмя таковыми же по углам башнями; населил эти здания молодыми девицами и пожилыми женщинами, дав им название женской обители, а прежний двор наименован мужскою обителью.

Вот и пошла тогда потеха: молодых читалок и девиц стали делать крестными матерями новых молодых совратившихся из Православия перекрещенцев, рассылать их в дома богатых молодых беспоповцев читать продолжительные псалтыри за здравные и за упокойные, петь у них в домах всенощные, молебны и панихиды; и за это полились со всех сторон в Преображенские обители большие подаяния и умирающими отказывались в пользу оных обителей наследства, миновав прямых и законных наследников, которых Федосеевская секта не признает законными, но, по недопущению у ней браков и брачной жизни, почитает блудодейными исчадиями и щенками, а рожениц суками, и посему, чтобы внушить омерзение к браку, были у них написаны картины с изображением суки, рождающей щенят, в которых диавол вкладывает издалека длинным шестом души, боясь чтобы не прикоснуться к роженице и тем не осквернить бы себя. (Эти картины взяты Полициею и находятся в архивах, Министерства Внутренних Дел.) На этом основании Преображенцы проповедовали, что так как нажитое богатство дается людям от Бога, то и следует Божия отдавать Богови, то есть Преображенским обителям, а не любодейному роду, считающемуся по гражданству наследниками. При таких понятиях многие родители удалялись и устранялись от своих детей, как от незаконнорожденных. Поэтому Ковылин отделил целый корнус, для приема подкидышей, которые принимались сюда и от беспоповцев и от православных и здесь они крестились и воспитывались без кормилиц сосками с молоком, а в постные дни с черным хлебом, отчего и царила между здешними подкидышами громадная смертность, так, что из них вырастала самая ничтожная доля. Как смертоносною язвою и усиленною смертностью Преображенская обитель началась и отличалась прежде: так и теперь отличается душевною смертью!

Ковылин чрез своего присного приятеля Статс-Секретаря князя Куракина ходатайствовал у Благословенного Императора Александра I-го Преображенскую обитель назвать: «Преображенский Богаделенный Дом, учрежденный для старообрядцев», оставив его в полном и бесконтрольном заведовании самих беспоповцев, без всякого участия и надзора за ним Правительства; но Император разрешил назвать его просто: «Преображенский Богаделенный Дом», без прибавления: «учрежденный для старообрядцев» и подчинил его общим законам, и постановленным для всех вообще частных благотворительных заведений, — чем Ковылин очень огорчился и с досады в 1809 году умер. Об этом главном гнезде и притоне для раскола беспоповщинской секты прогремела весть и слава во всю широкую Русь, и со всех концов оной собрались сюда и водворились здесь самые рьяные раскольники, простые и беглые из солдат и Сибири, пошла от сюда на всю Россию усиленная пропаганда раскола против Православия и основались на этом месте адовы врата, для вражды и сопротивления Православной Церкви и пагубы человеческих душ. Гражданское Правительство на это не обращало никакого внимания, а Московская Полиция была парализована силою Ковылина и собранными беспоповскими капиталами; обеспокоило все это одного лишь только Высокопреосвященного Митрополита Московского Платона: обо всем этом он донес до сведения Высочайшей власти, которая потребовала объяснений от Московского Военного Генерал-Губернатора; но было уже поздно: раскол основал себе боевую крепость, и Генерал-Губернатор просил только извинения в недосмотре и ошибке его. Назначилось Ковылину церковное увещание и он для оного являлся к Высокопреосвященнейшему Платону, и, не устояв против его доводов о существующем в Российской церкви неизменном Православии, в своё оправдание, как гласит предание, сказал: «для Российской церкви, имеющей у себя много великих, ученых, мудрых чад, вельмож и освященных высоких пастырей и учителей, приобретение в свое лоно одного какого-нибудь ничтожного Илюшки, не будет иметь никакого значения, и этот Илюшка в Церкви сравняется со всяким ничтожным крестьянином, тогда как он в своем беспоповщинском толке не ниже Патриарха».

По смерти Ковылина беспоповцы в 1811 году, то есть тогда, когда России грозило нашествие на неё всей почти Европы и порабощение её, когда она вся была поглощена и занята тяжелою войною, на женском дворе беспоповцы еще выстроили но плану и фасаду — точь-в-точь похожую на храмы Православной Церкви — большую каменную холодную в два просвета одноглавую молельню с колокольнею и колоколами на ней, и назвали её «соборною молельнею». Для выстройки этой молельни, беспоповцы не испрашивали уже ни от кого никакого разрешения и дозволения и никто им в этой стройке не препятствовал и не преследовал. В 1812 году беспоповцы встретили Наполеона в Москве с хлебом-солью и золотом, а о даровании ему победы над Россиею молились Богу, поставляли ему молочные продукты и телят, за что у Преображенского кладбища была поставлена охранительная французская стража. Изменник Богу и Православию не может быть верным ни Престолу, ни отечеству, как блудная женщина по своей наклонности к разврату и к наживе не может сохранить чистой и верной любви к кому-нибудь. Это неоспоримо доказывают Преображенские Федосеевцы встречею Наполеона и молением за него, тогда как за своего Русского Царя, от которого получили все милости и всякую защиту и свободу, не молятся и почитают Его антихристом, каковым Он и был изображен на висевшей в молельне картине, в Своем лице и одеянии с рогами на голове, хвостом назади и с надписью на челе 666, означающею антихриста. Но эта соборная главная женского двора молельня, по повелению Императора Николая Павловича, В 1852 году была запечатана, а в 1870 годах, по просьбе беспоповцев, ходатайству Московского Генерал-Губернатора и заведовавшего богадельнею, состоявшего при оном чиновника особых поручений А.В. Савельева распечатана и сделана теплою. В своем прошении беспоповцы написали, что для них, находящихся на женском дворе шести молелен, будто бы недостаточно для всех их прихожан, тогда как и в не закрывавшихся шести молельнях никогда не было никакой тесноты, а всегда был и теперь имеется простор, потому что у Преображенских беспоповцев допускаются к молению одни только холостые и незамужние, носящие у них название «девственников», а прочие беспоповцы, живущие с женами в виде супругов и смешивающиеся с Православными в ядении и питии из одной посуды, к общему молению в молельнях не допускаются, а дозволяется им стоять в молельнях только позади оной и без моления.

Итак как от Преображенской раскольничьей обители постоянно шла усиленная пропаганда раскола, проповедовалось и проповедуется безбрачие, с допущением одной блудной жизни, разливался всюду разврат, разлад и развод супругов, у законных наследников отнималось достояние их родителей в пользу и собственность Преображенской обители, а у этой обители забирали и разобрали все богатство её в свои руки и обращали и обратили всё это в свою полную собственность бывшие над обителью из раскольников попечители и усердные и ревностные и рьяные по расколу прихожане: то обо всем этом дошло слезно вопиющими от сирот жалобами до слуха незабвенного Императора Николая-I, который, для ограничения своеволия раскола, повелел основать при Преображенском кладбище Православную Церковь, каковая, как выше сказано, и основана. По воле же Императора Александра-II, все призреваемые на мужском дворе мужчины и чтецы с певцами перемещены на женский же двор. Черкизовская земля крестьянская навсегда зачислена за Преображенскою Богадельною, а весь мужской двор отдан под Никольский мужской единоверческий монастырь. После всего этого заключим сию повесть опять тем, что прежде сказали, а именно: Христос-Спаситель основал и утвердил Свою Церковь так крепко и прочно, что не одолеют её вовеки врата адовы. Сколько бы ни ухищрялись враги Св. Церкви действовать против неё даже с помощью адовых врат — все их ухищрения разорит Христос невидимым и видимым действием благодати своея — видимым например чрез державных православных царей Российских, которые, восходя на престол и приемля от Бога во Св. Его Церкви священное венчание и святое помазание изрекают обет — охранять и защищать Православие. Так разоряются и приобретения и строения беспоповцев, на что потратили они столько лукавства, обманов и хитрости. Вот и все похищенное ими из Православных храмов для Преображенских не освященных не святимых и безблагодатных молелен мужского их двора опять сделалось достоянием Православной Церкви. И все для других молелен похищенное раскольниками из Православных храмов, рано ли, поздно ли, опять сделается достоянием Православной Церкви, потому что их молельни не Богом основаны, а враждою на Бога и злобою против Св. Церкви. «Всяк сад, его же не насади Отец Небесный, искоренится» [Матф. 15,13].

А. С-н.

---

Оригинальный текст книги в формате DjVu: sved_o_mon.djvu