От составителя.

Давая краткий исторический очерк возникновения Никольского единоверческого монастыря, находящегося в Преображенском, его устройства и дальнейшей судьбы, я не буту касаться прилегающей к нему местности, где, как известно, провел юные годы Петр I со своими потешными. Интересующихся этим вопросом, а также и местными раскольниками-федосеевцами отсылаю к вышедшему уже в свет моему труду: «Преображенское и окружающие его места, их прошлое и настоящее» (иллюстрированное издание 1895 г.). В нем читатели найдут полную картину того знаменательного периода в истории Русского государства, когда будущий преобразователь земли Русской Петр I начинал целый ряд реформ, клонящихся к подавлению и уничтожению существовавшего в то время строя русской жизни и насаждению европейской культуры.

Никольский единоверческий мужской монастырь:
— Посещение Высочайшими Особами православной единоверческой церкви (до открытия монастыря).
— Главный Успенский храм монастыря, другая церковь Воздвижения и в них древние иконы.
— Настоятельское помещение (бывшая раскольничья контора) и библиотека А. И. Хлудова.
— Время постройки всех зданий монастыря.
— Первый съезд отцов-миссионеров в означенный монастырь 29-го июня 1887 года и второй такой же съезд 29-го июня 1891 года.

Никольский единоверческий мужской монастырь открыт, по представлению московского митрополита Филарета, с Высочайшего разрешения, 16-го мая 1866 г. на месте мужского отделения федосеевского беспоповщинского Преображенского богаделенного дома, находящегося в Лефортовской части, за Камер-Коллежским валом, близ Преображенской заставы[1]. Торжественное открытие монастыря было совершено преосвященным Леонидом, викарием московским[2]. С восточной стороны монастыря находится Преображенское кладбище, с западной — Камер-Коллежский вал, с северной — женское федосеевское беспоповщинское отделение (с 1866 г. в нем помещаются все федосеевцы обоих полов Преображенского богаделенного дома), а с южной — Хапиловский пруд, на котором была в прежнее время устроена в виде купальни крестильня для перекрещивания совращаемых в их секту православных (она в 1852 году уничтожена самими же федосеевцами).

Поводом к основанию монастыря послужили отчасти бесчинства, ругательства, притеснения и насмешки раскольников над бывшею там единоверческою церковью, главною же причиной основания его было присоединение в 1865 году из раскола к единоверию нескольких монашествующих лице, бывших членов так называемого Австрийского или Белокрнницкого священства.

До открытия монастыря в мужском отделении Преображенского богаделенного дома существовала с 1854 г. единоверческая церковь, с причтом и приходом[3], не упраздненными и по открытии монастыря. В 1856 г. 16 сентября это место удостоили своим посещением Наследник Цесаревич Николай Александрович (в Бозе почивший в 1865 г.) и Их Императорские Высочества Великие Князья Александр Александрович, ныне в Бозе почивший Государь Император, и Владимир Александрович, при чем Цесаревичу была поднесена церковным старостою[4] означенной церкви, А. Сорокиным, икона древнего письма во имя Седмицы, с Неделей Всех Святых[5].

Монастырь по просьбе всех московских единоверцев с Высочайшего разрешения назван Никольским, в память скончавшегося Царевича Николая Александровича. Внутри монастыря находится каменная одноглавая церковь, с невысокою каменною же колокольней, устроенная из бывшей беспоповщинской федосеевской главной молельни, называвшейся соборною часовней[6].

В начале 1854 года часть самых главных федосеевских прихожан Преображенского богаделенного дома изъявила желание присоединиться к единоверию с тем, чтобы на мужском отделении оного дома устроить единоверческий храм из упомянутой молельни, на что, к удовлетворению их желания, и последовало Высочайшее повеление. Желание обратившихся к единоверию устроить здесь церковь было тем естественнее, что обряды единоверческого богослужения, к которым были привычны присоединяющиеся, похожи на старообрядческие, и поэтому переход их из раскола к православной Церкви сделался для них незаметным.

За неимением при этой молельни алтаря первоначально устроен был в ней, на северной стороне, в трапезе, придел и 8-го апреля 1854 года он был освящен по старопечатным книгам и обрядам московским митрополитом Филаретом, во имя св. Николая чудотворца, в вечную память Императора Николая Павловича, который, заботясь о распространении православия, повелел открыть церковь в самом главном гнезде раскола зловредной беспоповщинской федосеевской секты, отвергающей браки, допускающей одни только блудодеяния и почитающей царя антихристом, а всех властей, духовных и гражданских, — антихристовыми слугами.

Затем начата была пристройка к бывшей Успенской молельне каменного алтаря для главного храма, который 2-го июня 1857 года, в праздник Всех Святых, при большом стечении народа, был освящен[7] по древнему обряду тем же митрополитом, во имя Успения Пресвятой Богородицы, именем которого называлась и бывшая федосеевская молельня, обращенная в сказанную церковь[8]. При освящении церкви митрополит был в древнем омофоре, панагии первого патриарха московского Иова, в наперсном кресте всероссийского митрополита Макария и в древней митре, с посохом московского святителя Алексия.

В иконостасе главного Успенского храма иконы остались те же, какие были и раньше в этой молельне и которые, говорит предание, основателем Преображенской общины Ковылиным были подменены и похищены[9] из церкви св. Анастасии (теперь уже не существующей), что на Неглинной, близ Кузнецкого Моста, построенной царицею Анастасиею, супругою царя Иоанна Грозного. За допущение такого подмена церковнослужители той церкви были лишены своего сана, а Ковылин предан уголовному суду, который, будучи им подкуплен, постановил очень знаменательное следующее определение: «Так как главные виновники, допустившие похищение образов, наказаны духовным судом, а соучастник оного похищения, Ковылин, скрылся, то это дело прекратить».

В алтаре Успенской церкви, по восточной стене, находятся весьма замечательные образа древнего письма, поступившие в Преображенский богаделенный дом из бывшей московской Озерковской беспоповщинской федосеевской молельни; находящийся же у южной двери образ «Соединения земной воинствующей Христовой Церкви с небесною торжествующею» взят из бывшей Монинской беспоповщинской молельни. При освящении сего храма многие говорили, что событием этим осуществляются слова Спасителя, обещавшего основать Свою Церковь столь крепкою и непобедимою, что не одолеют ее врата адовы, при чем многие указывали на то знаменательное обстоятельство, что внутренним основанием этой церкви послужила святыня, некогда похищенная из церкви св. Анастасии. Следовательно, прибавим мы, все взятое из православных церквей в раскольничьи руки и их молельни, рано ли, поздно ли, снова возвратится на лоно православной Церкви, так как принадлежащая православной Церкви святыня не может, по слову св. Писания, навсегда оставаться в запустении и мерзости.

Другая церковь (теплая) с 5-ю главами находится над святыми воротами. с западной стороны монастыря, в каменном двухэтажном здании. Она устроена также из бывшей федосеевской беспоповщинской теплой часовни (молельни), названной от часов, в ней отправлявшихся, и известна была под именем Крестовоздвиженской и надворотной; она сооружена по образцу надворотных церквей в древних иноческих обителях или, вернее сказать, по образцу Поморской киновии.

После отведения места для алтаря, в тех же стенах освящена 19-го декабря 1854 года вышеупомянутым митрополитом церковь во имя Воздвижения Честного Креста Господня, каковое название было, как выше сказано, и у беспоповцев. В священнодействии была соблюдена старинная обрядность, которая придавала ему особенный характер. На митрополите, как и прежде, были древний греческий омофор, панагия первого патриарха, московского Иова и древняя святительская митра; на служивших с ним священниках — поясы с источниками, а в руках лестовки (четки).

Древние иконы в иконостасе этой церкви остались те же, какие были в молельне; из них замечательны: 1) Распятия Христова (храмовой), 2) Успения Божией Матери, так называемого «облачного», 3) преподобного Сергия, с деяниями, 4) Рождества Богородицы, тоже с деяниями, и 5) Мирожская икона Божией Матери (копия с чудотворной иконы, находящейся в Мирожском монастыре, близ Пскова). Царские двери и у оных местный образ Спасителя (древнего письма) пожертвованы бывшим в то время церковным старостою А. Сорокиным. Эти царские врата[10] греческого письма — на, красках, а не на золоте, на них изображено Благовещение Божией Матери; Богоматерь с веретеном в руке, подобно прославленной Соломоном жене, которая «руце свои утверждает на вретено»[11]. Архангел предстоит Ей с жезлом, увенчанным монограммой имени Христова. При евангелистах нет известных символов. Находящиеся же в алтаре на горнем месте иконы древнего новгородского письма переданы в эту церковь бывшим попечителем московской федосеевской молельни, Н. Гусаревым. В нижнем этаже этого здания находится детское (мужское) училище, открытое в 1855 г., содержащееся на средства монастыря и по своей программе соответствующее начальным народным училищам[12].

Настоятельское помещение находится в особом небольшом каменном флигеле, в котором до открытия монастыря жил смотритель Преображенского богаделенного дома (из чиновников), а прежде в этом доме[13] была беспоповщинская контора и в ней первоприсутствовали беспоповщинские федосеевские наставники, попечители и так называемые у беспоповцев отцы, производя суд и расправу над федосеевскими беспоповцами, рассеянными по всей России, избирая и утверждая духовных отцов и рассылая их во все места русской земли; отсюда также рассылались разные сочинения к укреплению и распространению раскола, — одним словом, здесь были главная цитадель и арсенал, главная сила раскольничьей беспоповщинской федосеевской секты, вооруженная и вооружавшая беспоповцев на борьбу со св. Церковью. Братские кельи монастыря находятся в каменном двухэтажном уже ветхом здании. В этом доме, имевшем молельню[14] и состоявшем до открытия монастыря в ведении беспоповцев, помещались беспоповщинские старики. Монастырь обнесен каменною оградой[15], уже обветшалою, с четырьмя башнями по углам ее.

В 1876 — 79 годах близ входных западных дверей Успенского храма, отдельно от него, построена новая каменная в готическом стиле колокольня на средства доброхотных благотворителей. Этому же монастырю купец А. И. Хлудов пожертвовал свою богатую и очень замечательную библиотеку, состоящую из древнеписанных и старопечатных книг, которая по смерти жертвователя поступила в монастырь и помещена в устроенном для нее особом хорошем и теплом помещении[16].

Начало постройки всех зданий монастыря относится к XVIII столетию. Незадолго пред тем, как, в 1771 году, в Москве появилась сильная чума, перешедший из православия в раскол федосеевской[17] секты, дворовый человек князей Голицыных, Илья Алексеев Ковылин (года три страдавший лихорадкой после произведенного над ним в январе месяце перекрещивания в Хапиловском пруду) вместе с другими беспоповцами явился к московскому генерал-губернатору с просьбою разрешить им устроить на свой счет для своих же сектантов у Преображенской заставы карантин[18], с условием, чтобы его не касались ни полицейские власти ни медицинская часть, мотивируя последнее тем, что якобы беспоповцы люди простые, а потому, при заведывании вышеупомянутыми лицами карантином, туда не будут являться больные, а также привозить заболевающих. Все это делалось ими не с целью облегчить несчастье, постигшее отечество, и не в помощь правительству, озабоченному приисканием мер к прекращению чумы, а из-за своих личных выгод: освободившись от всякого контроля, они получали возможность безнаказанно обделывать разные темные делишки. Хлопоты Ковылина увенчались успехом. Карантин был освобожден от надзора полиции, но время от времени должны были производиться врачебные осмотры.

Раскольники-федосеевцы, испросив на что-либо разрешение правительства, пользуются этим и, перейдя рамки дозволенного, особенно при отсутствии за их действиями строгого надзора, злоупотребляют доверием властей, устраивая, под прикрытием уже полученного дозволения, многие караемые и преступные деяния. Лишь только было получено разрешение на устройство отдельного карантина, для которого уже была отведена находящаяся за Камер-Коллежским валом городская земля, вблизи села Преображенского[19], как они сейчас же настроили здесь палаток и избушек, стали свозить со всей Москвы сектантов и православных, совращая последних в раскол и перекрещивая их в расставленных для этого в карантине кадках с водою. Вместе с переселяющимися перевозили сюда из Москвы все их имущество и капиталы, которыми и распоряжались, как своею собственностью, во главе с Ковылиным, забравшим в свои руки верховную власть над всеми беспоповцами.

Предание свидетельствует, что кадки (чаны), нарочно для того приготовленные, о которых мы упомянули, беспрестанно наполнялись водою для перекрещивания совращенных; крестили и таких, которые уже не в состоянии были выразить никакого желания; случалось даже, что они, изнуренные голодом и болезнью, умирали при погружении в воду; их хоронили с отпеванием, объясняя смерть их тем, что они не могли перенести света истины, поразившего их.

Благодаря тому, что над федосеевским беспоповским карантином не было надлежащего надзора, ни врачебного ни полицейского, съехавшиеся сюда и в Преображенскую слободку[20] чумные больные, а равно и здоровые, находясь вместе, без всякого разделения, все почти умерли (здесь было торжество чумы и широкий пир смерти!). Оставшиеся капиталы и имущество оказались всецело в руках и полном бесконтрольном владении федосеевцев с Ковылиным во главе. Малолетние дети, оставшиеся сиротами после погибших жертвою чумной эпидемии их отцов и матерей, были лишены беспоповцами родительских капиталов и некоторые из них сделаны чтецами, читалками и певцами. Не согласившиеся же вступить в это звание, ограбленные и обездоленные хищными беспоповцами, принуждены были, без куска хлеба, питаться Христовым именем.

Ковылин, видя таким образом скопившиеся здесь громадные капиталы и желая около них погреть руки, как это всегда делалось и делается всеми вообще раскольниками в подобных случаях, прикрываясь благовидною целью — построить молельни для раскольничьей беспоповщинской федосеевской обители, стремился как можно скорее осуществить свои планы. Захватив большую часть капиталов в свое непосредственное владение, он записался в московское купечество, завел в Семеновском, на Введенских горах, свои кирпичные заводы, выстроил себе в Семеновском же, на берегу Хапиловского пруда, большой, хорошо отделанный, каменный дом[21] и начал стройку вышеназванной обители с целью сбыта кирпича со своего завода.

Таким образом, начало возникновения преображенских беспоповщинских молелен выросло на почве хищничества и фундаментом для него послужили сиротские капиталы, отнятые у несчастных детей, ставших жертвой эксплуатации кровожадных аппетитов беспоповцев, — людей, погрязших в тине разврата, нечестия и мерзости. Не встречая нигде препятствии к умножению раскольничьих строений, Ковылин в 1801 году построил большой двухэтажный корпус, с теплою молельной, в два света. Положив таким образом прочное основание расколу, он забрал в свои руки бразды правления над беспоповцами, как жившими в Москве, так и в других городах и местах России, и начал полновластно и бесконтрольно распоряжаться собранными здесь во время чумы имуществами и капиталами; завел суконную фабрику, открыл на Тверской улице торговлю иностранными винами, завязал дружбу и знакомство с именитыми купцами, родовыми дворянами, знатными вельможами, устраивая роскошные угощения[22] и делал ценные подарки. Когда имя Ковылина сделалось известным не только в Москве, но и во всей России и он достиг зенита силы и славы, — он нанял на весьма продолжительный срок у Камер-Коллежского вала землю, прилегающую к Преображенскому беспоповскому кладбищу, принадлежащую крестьянам села Черкизова, и в 1806 г. выстроил шесть больших каменных двухэтажных корпусов с молельнею при каждом, со столовыми и кухнями, для помещения в них женского пола, преимущественно молодых девиц. Эти здания он обнес каменною оградой с четырьмя таковыми же по углам башнями, дав название этой обители женской, а прежний двор наименовал мужскою обителью.

С появлением в обители молодых девиц открылась целая картина тайного, однако, освященного сектантскою обрядностью разврата. Молодые читалки и певицы получали звание «крестных матерей» новых молодых совратившихся из православия перекрещенцев и, как таковые, рассылались на долгое время в дома богатых молодых беспоповцев, под видом якобы чтения псалтирей, заздравных и заупокойных, пения в домах всенощных, молебнов и панихид. И вот потекли в обитель со всех сторон обильные подаяния. Умирающие, миновав законных наследников, которых федосеевская секта, не допускающая существования брака, не признает, оставляли капиталы и богатства в пользу обители. Брак, по мнению федосеевцев, дело богопротивное и союзы должны происходить вне брака[23]. На этом основании федосеевцы проповедовали и проповедуют, что так как нажитое богатство дается людям от Бога, то и следует Божие отдавать Богови, то есть завещать все имущество и достояние преображенским обителям, а не брачному роду, считающемуся по гражданству наследниками.

При таких взглядах на законный брак многие родители отказывались от своих детей, как от незаконнорожденных, так что Ковылину пришлось отделить целый корпус для подкидышей, которые принимались сюда от беспоповцев и православных. Иногда даже подкидывали совершенно мертвых[24]. Здесь их крестили и воспитывали без кормилиц, при чем воспитание было самое грубое и бесчеловечное: молока в постные дни им не давали, а кормили черным хлебом, отчего, конечно, смертность среди них была громадная и только самый незначительный процент мог выносить подобное воспитание. Каким позорным пятном являлась вся первоначальная деятельность основателей и созидателей этой обители, ознаменовавших себя целым рядом преступлений[25], так и теперь федосеевская обитель представляет тяжелую картину духовного разврата, нравственного растления и глубокого невежества.

Чрез своего приятеля, князя К—на, Ковылин начал ходатайствовать пред правительством о переименовании Преображенской обители в «Преображенский богаделенный дом, учрежденный для старообрядцев», предоставив его в полное и бесконтрольное заведывание самих беспоповцев, без всякого вмешательства и надзора со стороны правительства. Последовало Высочайшее разрешение, согласно которого Преображенская обитель была названа «Преображенский богаделенный дом», без прибавления «учрежденный для старообрядцев», и подчинена общим законам, постановленным для всех вообще частных благотворительных учреждений. Впоследствии, когда был назначен сюда смотритель, попечители устроили так, что он, получая от них 2,000 руб. в год жалованья да годовую пропорцию разных запасов, не стеснял их ни в чем, и они напротив, с учреждением должности смотрителя приобрели для себя значительно больше выгод: они не опасались губернатора, имели в лице того же смотрителя[26] во всех присутственных местах официального ходатая и могли по-прежнему под его прикрытием в стенах обители безнаказанно совершать всякого рода противозаконные деяния.

Об этом главном гнезде и притоне раскола беспоповщинской федосеевской секты прогремела весть и слава во всю широкую Русь, и со всех концов её собрались сюда и водворились здесь самые рьяные раскольники, — немало было разных бродяг и даже беглых из Сибири; пошла отсюда на всю Россию усиленная пропаганда раскола и основались на этом месте врата адовы, для вражды и сопротивления православной Церкви и пагубы человеческих душ. Гражданское правительство на это не обращало никакого внимания, а московская полиция была парализована силою Ковылина и собранными неправильным путем беспоповскими капиталами. Все это беспокоило сильно одного лишь высокопреосвященного митрополита московского Платона; душа этого пастыря болела, когда он видел, как в его пастве усиливался под покровительством сильных людей опасный и безнравственный раскол. Сильным и теплым словом старался он удержать православных от уклонения в обольстительные сети раскола, распространяемого Ковылиным[27], и возвратить Церкви тех, кто имел неосторожность попасть в них. Обо всем этом он донес до сведения Высочайшей власти, которая и потребовала объяснений от московского генерал-губернатора; но было уже поздно: раскол основал себе боевую крепость, и губернатор просил только извинения в недосмотре и ошибке его.

По смерти Ковылина[28] беспоповцы в 1811 году, то есть в то время, когда России грозило нашествие всей почти Европы и порабощение ее, когда вся она была поглощена и занята тяжелою войной, выстроили еще на женском дворе большую каменную в два света одноглавую молельню с колокольнею, по плану точь-в-точь похожую на храмы православной Церкви, и назвали ее «Соборною молельней». Для постройки этой молельни беспоповцы не испрашивали уже ни у кого никакого разрешения и никто им в этой стройке не препятствовал и не преследовал их. В 1812 году беспоповцы встретили Наполеона в Москве с хлебом-солью и золотом, молились о даровании ему победы над Россией, поставляли молочные продукты и телят, за что, в свою очередь, у Преображенской обители была поставлена охранная французская стража.

Как блудная, погрязшая в тине разврата женщина, вечно стремящаяся к удовлетворению своих чувственных и низменных инстинктов, не в состоянии питать чистой и непорочной любви к кому-нибудь, так равно отрекшийся и забывший Бога не может быть истинным сыном отечества и верным слугой Престолу и Царю. Это неоспоримо доказали преображенские федосеевцы встречей Наполеона[29] и молением о даровании ему победы, забыв своего Монарха, осыпавшего их обильными милостями и щедротами, почитая его антихристом, каковым он и был изображен на висевшей в молельне картине[30], на которой была надпись: «Семо прииди Христе, себо на тя брань готовлю».

Как мы раньше сказали, беспоповцами проповедовалось и в настоящее время проповедуется безбрачие, вследствие чего среди них процветал самый ужасный разврат, происходили постоянные раздоры и развод супругов; у законных наследников отнималось достояние их родителей в пользу и собственность Преображенской обители, у которой в свою очередь оно расхищалось попечителями общины и ревностными последователями раскола[31]. Конечно, когда все это дошло до сведения Императора Николая Павловича, он, для ограничения своеволия раскола, повелел основать при Преображенском кладбище православную церковь. Впоследствии по воле Императора Александра Николаевича, все призреваемые на мужском дворе старики перемещены на женский двор, а весь мужской двор отдан под Никольский единоверческий монастырь.

Заканчивая наши сведения о монастыре, мы должны сказать, что Христос Спаситель основал и утвердил Свою Церковь так крепко и прочно, что не одолеют ее вовеки врата адовы; следовательно, сколько бы ни ухищрялись враги св. Церкви действовать против нее, все их замыслы разрушит Христос невидимым действием благодати Своей и видимым чрез державных православных царей русских, которые, восходя на престол и приемля от Бога в св. Его церкви священное венчание и миропомазание, дают обет охранять и защищать православие. Мы видим, как в настоящее время постепенно возвращается все похищенное раскольниками из православных храмов для преображенской и других неосвященных и безблагодатных молелен, на что было потрачено ими столько труда, лукавства и обманов, и недалеко то будущее, когда все это опять сделается достоянием православной Церкви, потому что их молельни не Богом основаны, а враждой на Бога и злобою против Церкви: «Всяк сад, его же не насади Отец небесный, искоренится» (Матф. 15, 13). Итак, скажем словами знаменитого духовного нашего витии, преосвященного Иннокентия, архиепископа херсонского и таврического: «Теперь на Преображенском кладбище, как бы воссиявшу весеннему солнцу особенной благодати Божией над ним, лед ожесточения растаял, и явилась свежая нива, удобная к приятию семян здравого учения: теперь там, вместо вековой вражды, водворилось благое начало единства с Церковью православною и взаимной любви Христовой, так что те, кои составляли собою язву на теле Церкви, скоро могут составить одно из лучших ее украшений»[32].

Оканчивая сведения о Никольском единоверческом монастыре, еще скажем, что в недавнее время в нем было собрание съехавшихся со всех концов России отцов-миссионеров, о которых несколько слов мы здесь помещаем[33]. Они имели здесь несколько продолжительных совещаний, которые, несомненно, окажут благотворное влияние на дальнейшее распространение православия между раскольниками и другими сектантами.

Состоявшийся в Москве, летом 1887 года 29 июня — 13 июля, съезд противураскольничьих миссионеров, в означенном монастыре, без сомнения, есть событие достопамятное в истории уже третье столетие продолжающейся борьбы православия с расколом. Мысль о составлении по временам съездов противураскольничьих миссионеров возникла первоначально в 1885 году на бывшем тогда казанском собрании епископов поволжских и других епархий, где постановлено было устроить такой съезд в Москве, в Никольском единоверческом монастыре. Вследствие указа Святейшего Синода всем епархиальным преосвященным (кроме епархий сибирских), к открытию съезда, 29 июня, собрались в Москву из 84 епархий, по назначению преосвященных и частью по своему желанию, миссионеры и лица, ближайшим образом интересующиеся этим вопросом, в количестве 63 человек, для которых заблаговременно были приготовлены помещения в этом монастыре.

Беседы между собою, сообщения друг другу своих наблюдений и мыслей по вопросам о расколе, независимо от прямых занятий съезда, должны иметь весьма важное значение для последующих трудов их и принести им в этих трудах, а чрез них и св. Церкви, немалую пользу. Еще важнее в этом отношении, что каждый из миссионеров мог лично познакомиться и посоветоваться о своем миссионерском деле со столь известным и столь опытным в обращении раскольников лицом, как настоятель означенной для их пребывания обители — архимандрит Павел (председатель означенного съезда), келья которого всегда была открыта для каждого из них[34].

В праздник св. апостолов Петра и Павла, 29-го июня, большинство собравшихся миссионеров присутствовало в Успенской церкви Никольского монастыря за литургией[35]. После часов, к великому утешению собравшихся миссионеров и как бы в знамение благих плодов, ожидаемых от их занятий на съезде, исполнен был умилительный чин присоединения к православию и совершено таинство миропомазания над одним старообрядцем поповского согласия.

С четырех часов пополудни стали собираться в монастырь толпы народа, явились старообрядцы, открылись обычные здесь по праздникам их собеседования[36] с православными, в которых принимали участие и некоторые из миссионеров. В 7 часов начат был молебен Пресвятой Троице. В служении с преосвященным Мисаилом участвовали все собравшиеся отцы-миссионеры. Молебное пение, исполненное с точным соблюдением чина, изложенного в старопечатных книгах, продолжалось более часа. На великой и сугубой ектеньях были возглашены по Требнику Петра Могилы умилительные прошения, изложенные в особом молебствии об умирении Церкви. Древние напевы и весь вообще чин служения и, наконец, весь этот собор православных и так называемых единоверческих пастырей, совокупно совершавших молебное пение и воочию свидетельствовавших, что нет различия между ними, что они составляют единую Церковь, святую, православную, произвели глубокое впечатление, столь соответствующее обстоятельствам. По окончании молебна, в предшествии певчих и миссионеров, преосвященный проследовал в здание Хлудовской библиотеки, где предназначались собрания съезда, среди сплошной массы народа, наполнившей монастырь.

1-го июля изволил посетить собрание миссионеров высокопреосвященный митрополит московский Иоанникий. Владыка, благословив собрание, занял приготовленное место, выслушал отчет о предшествовавших заседаниях, сделал с своей стороны несколько замечаний, побеседовал с миссионерами, благословил при этом каждого из присутствовавших и, пожелав успеха, изволил уехать.

Так как многие из миссионеров первый раз видели Москву, то обозрение памятников древности, имеющих близкое отношение к их миссионерским занятиям, представляло для них и особое утешение и особый интерес. По этому случаю миссионеры, собравшись 4-го июля в московском Успенском соборе, после литургии и молебна осматривали находящиеся в этом соборе священные памятники древности, посетили Благовещенский собор, Чудов монастырь и Синодальную (бывшую Патриаршую) ризницу и библиотеку. Утром, 6-го числа они отправились, в количестве 60 лиц, в Воскресенский монастырь (Новый Иерусалим), где также осматривали достопримечательности монастыря, и затем 11-го числа, посетив Троице-Сергиеву лавру и ее окрестности, возвратились в Москву.

В этом же монастыре состоялся, согласно определению Святейшего Синода, и второй миссионерский съезд[37], открытие которого последовало 29-го июня 1891 года. Этот съезд был значительно больше первого. Съехавшихся отцов-миссионеров было более 150-ти человек.

В день открытия, в праздник великих миссионеров — первоверховных апостолов Петра и Павла, после литургии, совершенной в Успенском храме оного монастыря, по прибытии преосвященного Виссариона, отслужен был торжественный молебен св. Троице с умилительными прошениями «о соединении с Церковью всех отпадших от нее».

На богослужении и открытии съезда присутствовали: представитель от Его Императорского Высочества московского генерал-губернатора Великого Князя Сергея Александровича генерал-майор П. М. Степанов, управляющий канцелярией Св. Синода т.с. В. К. Саблер, прокурор московской Синодальной конторы т.с. А. Н. Шишков, профессор московской духовной академии, известный расколовед д.с.с. Н. И. Субботин и друг.

В одно из заседаний съезда (9-го июля) прибыли высокопреосвященный Иоанникий, митрополит московский, и преосвященный Александр. Владыка митрополит принял участие в совещаниях съезда, пробыв до конца заседания, благословил присутствующих и около 2-х часов дня изволил уехать.

В этот день вечернее заседание почтил своим посещением его высокопревосходительство обер-прокурор Св. Синода К. П. Победоносцев, который был встречен председателем съезда, архимандритом отцом Павлом, г. Саблером и другими лицами съезда. Его высокопревосходительство изволил находиться при совещаниях отцов-миссионеров; после заседания он, пожелав успеха съезду, в 9-м часу вечера изволил отбыть из монастыря.

В субботу, 13-го июля, с благословения высокопреосвященнейшего митрополита Иоанникия, состоялось закрытие съезда[38]. В 11 часов утра в залу[39] заседаний съезда, где ранее этого собрались все члены его для подписи протоколов, прибыл преосвященный Виссарион, явившийся в обитель по назначению митрополита Иоанникия для совершения благодарственного молебна, который и был торжественно исполнен (в Успенском храме монастыря), в сослужении более 100 миссионеров и при большом стечении публики.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Недалеко от этого места, к северу, находилось чумное кладбище, которое, впрочем, в народе называется и доселе «моровыми могилками». В 1771 году в эти могилы клали или, вернее, сваливали по 50 и более человек, умиравших моровою язвой. Не так давно это место вспахано и на нем засевается хлеб и рассаживаются огородные овощи. В настоящее время здесь уже есть несколько домиков и в недалеком будущем это место совсем застроится.

2. Этим же епископом в 1868 г. 25 февраля торжественно был присоединен к Церкви бывший здешний житель и ревностный деятель беспоповщины, впоследствии настоятель и архимандрит вышеозначенного монастыря, о. Павел (Прусский), в мире Петр Иванович Леднев, известный миссионер, автор многих противораскольничьих сочинений и поборник православия. Родился в г. Сызрани, Симбирской губ., 16 января 1821 г., умер 27 апреля 1895 г. в упомянутом монастыре, где и похоронен.

3. Приход существует и в настоящее время, но с незначительным числом прихожан.

4. Учреждение должности церковных старост относится к 1705 г., когда митрополит Стефан (Яворский) дал указ об избрании таковых, что также подтверждается указами Петра от 1718 г. февраля 19 и 1721 г. февраля 28. Несмотря на это, должность церковных старост не прививалась, желающих занять ее не находилось, так что в 1736 г. указом 25 июня строго было подтверждено о выборе таковых, с приказанием избирать людей достойных, при чем выбранные в старосты от других должностей освобождались. Когда же, в 1743 г. 12-го августа, был сделан запрос — сколько старост в Москве, то оказалось всего только пять человек.

5. Икона эта, пред которой имел обыкновение молиться царь Алексей Михайлович, находилась прежде в Преображенском дворце, по уничтожении которого она вместе с другими досталась местному жителю — раскольнику Лаврентию Осипову. По смерти Осипова иконы эти перешли к его приказчику Адриану Сергееву, у которого впоследствии куплены вышеупомянутым А. Сорокиным.

6. Она построена по плану Царицынского дворца и названа Успенскою. Строителем ее был Ковылин, собравший к открытию молельни единомыслящих сектантов со всей России; открытие происходило с большим торжеством. В числе приезжих находился стародубский отец Петр Федоров, не принимавший участия в открытии; он упрекал Ковылина в непомерном его честолюбии и говорил, что беспоповщинским старообрядцам не следует строить таких громадных, похожих на церкви, молелен, в которых подобает служить священникам и архиереям, а не простолюдинам. (За такое резкое замечание Ковылин поручил одному из преображенских скотников убить Федорова, но скотник по ошибке убил шедшего ночью в молельню к утрене, похожего на Федорова, другого беспоповщинского старика).

7. На престоле был возложен митрополитом древний холщевый антиминс, освященный при патриархе Филарете Никитиче.

8. В этом храме находится очень много (большею частью похищенных раскольниками) древних икон корсунского, новгородского, строгановского, московского и других школ письма, между которыми есть иконы царских иконописцев, оцениваемые в десятки тысяч руб. Для любителя древней иконописи это собрание представляет немало любопытного и обозрение желающим очень доступно. К сожалению, этого нельзя сделать на раскольничьем женском дворе федосеевцев, где есть (в небольшом количестве) такие же иконы, потому что федосеевцы до сих пор смотрят на православных недоброжелательно и вообще обращаются грубо, а на вопросы отвечают неохотно.

9. История похищения икон довольно любопытна, — она показывает, к каким средствам прибегал Ковылин для достижения своих целей. На Неглинной, близ самой церкви св. Анастасии, у него был погреб иностранных вин, который привлекал много посетителей и в числе их часто являлся священник упомянутой церкви. Ковылин сблизился с ним, поощрял в нем слабость к вину и один раз, после обильных возлияний, предложил ему за значительную сумму отдать старинные местные образа из его церкви, а на место их поставить копии, приготовленные Ковылиным и довольно хорошо сделанные. Тот согласился, и образа поступили в собственность федосеевской общины. Похищение, однако же, скоро было замечено и священник отдан под суд. Опасаясь лишиться драгоценного приобретения, Ковылин передал иконы для сохранения одному крестьянину села Черкизова, Даниле Керову, у которого они лежали семь лет, зарытые в амбаре, наполненном рожью; в то же время федосеевцы распустили слух, что иконы сгорели во время какого-то небывалого пожара. Когда же следствие было прекращено, они украсили иконостас Преображенской часовни, и федосеевцы начали разглашать, что находящиеся у них иконы приобретены из Большого Успенского собора. Ковылин не забыл священника, который оказал ему такую важную услугу и из-за него отставлен был от места: он постоянно выдавал ему денежный пенсион по 25 р. в месяц.

10. Означенные царские двери прежде находились в церкви Новгородского Юрьева монастыря; они приобретены вышеозначенным Сорокиным у наследников известных в то время иконописцев Сапожниковых, возобновлявших Юрьев монастырь.

11. Притч. Солом. XXXI, 19.

12. Первое народное училище в Москве открыто было 22-го сентября 1786 года. Когда училища, стали размножаться, то их строили преимущественно на церковной земле, при церквах.

13. По преданию, в этом же доме федосеевцы складывали награбленные в православных церквях и домах в 1812 году разные древние иконы и имущество.

14. Иконы из этой молельни было похищены самими же федосеевцами на женский двор, чтобы они не достались православным.

15. У ограды (восточной стороны) находится сарай, представляющей значительный интерес для характеристики старинных построек. Доски, вернее брусья, из коих он собран настоятелем монастыря, архимандритом Павлом, имеют по аршину ширины, толщины же почти пол-аршина. Они грубо обтесаны и до сего времени сохранили свой красноватый цвет; крепость дерева необыкновенная. По преданию, из этих досок была собрана царская медоварня, находящаяся при Петре I в Преображенском, на берегу Хапиловского пруда.

16. Желающие могут во всякое время обозревать означенную библиотеку, имеющую действительно много замечательных книг, между которыми есть с древнею иллюстрацией, показывающей неоспоримые факты заблуждения раскольников. В собрании этой библиотеки есть такие экземпляры, которым определяют более 1000 лет. В библиотеке имеется каталог, по которому можно тут же пользоваться чтением.

17. Федосеевская секта получила свое название от некоего Феодосия, дьячка Крестецкого яма, первоначально принадлежавшего к поморскому толку, но потом вследствие несогласия в некоторых пунктах учения удалившегося от него.

18. Учреждение карантинов в России в первый раз встречается в царствование царя Алексея Михайловича.

19. См. мое иллюстрированное сочинение, издание 1895 г.: «Преображенское и окружающие его места, их прошлое и настоящее».

20. Эта слободка в настоящее время преобразовалась в несколько улиц и переулков, в которых, к сожалению, есть немало означенных раскольников-федосеевцев. Некоторые из них занимаются иконописью и между ними есть отличные мастера подделывать под старинные образа и рукописи, так что с трудом можно отличить копию от оригинала. Таких работ, под именем настоящих древних, немало можно отыскать в Москве в старинных купеческих домах и даже, вероятно, в древлехранилищах наших археологов.

21. Кроме этого дома, Ковылин еще отделал дом на собственный счет для своей любовницы, мещанки Анны Дмитриевны. Проповедуя пост, он сам соблюдал его лишь в общих трапезах; говоря о воздержании страстей, он в то же время потворствовал разврату. На доносы о безнравственной жизни кого-либо из принадлежащих к своей секте, Ковылин говорил обыкновенно: «Тайно содеянное, тайно и судится»; на просьбы богатых прихожан своих о позволении иметь у себя наложниц, он отвечал: «Не возбраняется утолять похоть, да не обуревается человек нечистым помыслом», и вообще держался сам и другим своим сектантам советовал держаться того правила, что, как говорил он, «не павши, не спасешься».

22. Есть предание, что гости однажды так сильно подгуляли у Ковылина, что не заметили, как он рассадил их, шутки ради, по чужим экипажам: губернатора посадил в карету обер-полицмейстера, этого последнего также в чужую и т. д. Кучера развезли их и, разумеется, каждый из них попал в чужой дом. Эта дерзкая проделка не имела никаких дурных последствий для Ковылина, напротив, доставила всем немало забавы. «Время то было христианское, — прибавляют, рассказывая этот случай, старики-федосеевцы, — никто не посетовал, но тешились сему смешению весьма долго, благодаря Илью Алексеича за угощение». Понятно, однакож, что на такую опасную шутку с людьми сильными мог решиться только человек, находившийся с ними в самых близких отношениях.

23. По этому поводу одним из наставников их, Гнусиным, была написана картина, которая висела в молельне и изображала замужних женщин собаками-самками, а новорожденных ими детей—щенятами, в которых вкладывал души дьявол посредством длинного жезла. Этим объяснялось, что деторождение настолько скверно, что и сам дьявол гнушается им и боится оскверниться прикосновением к роженицам, и во избежание такового прикосновения вкладывает души в новорожденных издалека.
Как смотрели тогда и смотрят теперь федосеевцы не только на законный брак, но и на подобие оного, доказательством служит следующее: у них допускаются к молению одни только холостые и незамужние, носящие название «девственников», а прочие беспоповцы, живущие с женами в виде супругов, смешивающиеся с православными и из одной посуды употребляющие с ними пищу, к общему молению в молельнях не допускаются, а дозволяется им стоять только назади (на левой стороне) и без моления.

24. Есть предание, как один из попечителей Преображенской федосеевской секты, Матвей Григорьев, в полночь нес на могилы (Преображенского кладбища) в кульке задушенного новорожденного младенца и с такою ношей попался навстречу местному квартальному надзирателю, который, не подозревая ничего преступного в Григорьеве, как попечителе, купце-богаче и благодетеле даже для самого надзирателя, только спросил его: «Что это вы, Матвей Григорьевич, несете в кульке?» Григорьев, пряча дальше кулек, ответил: «Маленькое подаяньице кладбищу». Когда же надзиратель попросил показать ему кулек, Григорьев сказал: «Христос повелел творить милостыню втайне, так чтоб шуйца не знала того, что творит десница, а то уж не милостыня, о которой знают все», и тем отделался от надзирателя, о чем сам Григорьев после рассказывал своим приятелям с дополнением, что при виде квартального душа ушла в пятки, да Бог выручил от антихриста.

25. Кстати заметим, что, по словам известного писателя о расколе, протоиерея Андрея Иоаннова, во время чумы 1771 года, как известно, был убит возмутившеюся чернью, московский архиепископ Амвросий. Мятеж, по свидетельству того же писателя, возбужден был раскольниками и первый камень брошен в архиепископа федосеевцем Иваном Дмитриевым, который, изобличенный и повинившийся в убийстве, повешен на том месте, где был убит преосвященный.

26. Смотритель на Преображенском федосеевском кладбище существует и теперь.

27. Митрополит Платон не один раз призывал Ковылина для церковного увещания. Однажды, не устояв против доводов митрополита о существующем в русской Церкви неизменном и непоколебимом православии, он в свое оправдание сказал: «Для вашей Церкви, имеющей у себя много ученых и высоких пастырей и учителей, приобретение в свое лоно одного какого-нибудь ничтожного Илюшки, не будет иметь никакого значения и этот Илюшка в церкви сравняется со всяким ничтожным крестьянином, тогда как он в своей Преображенской обители не ниже патриарха».

28. Ковылин родился в 1731 г.; умер 21-го августа 1809 года; похоронен на Преображенском федосеевском кладбище. Некоторые фанатики-федосеевцы, преимущественно из женского пола, и по сие время берут с его могилы песок якобы для исцеления своих недугов.
Кстати должны мы упомянуть, что на означенном кладбище есть памятники с названиями двух имен умершего. Это знак того, что они были перекрещенцы, т.-е. в православии был, например Иван, а когда совратился в раскол, то при крещении дано ему другое имя.

29. Есть предание, что сам Наполеон, в сопровождении короля Неаполитанского и целой свиты генералов, посетил Преображенскую обитель и что федосеевцы с поклоном и почетом встретили его и он обещал им свое покровительство. Вскоре после этого привезены были сюда станки для печатания русских ассигнаций.
Липранди уверяет, что фальшивые ассигнации печатались в Москве на Преображенском кладбище; московские старожилы указывали в 1846 году на две комнаты на этом кладбище, в одной из которых стоял станок для делания фальшивых ассигнаций, а в другой жили французские солдаты (в 1812 году).

30. Эту картину мой отец видел: она висела на видном месте в мужской молельне (писал ее вышеупомянутый Гнусин).
В 1820 году наряжена была следственная комиссия, которою были взяты разные зловредные здешних настоятелей сочинения и вышесказанные картины (по словам Сорокина эти картины находятся в архивах Министерства Внутренних Дел).

31. Еще и в настоящее время есть несколько богатых купцов и между ними некоторые федосеевцы, ведущие торговлю на приобретенные хищническим образом их дедами и отцами богатства из капиталов Преображенской обители.

32. Слово, произн. 28-го октября 1856 г., Одесса.

33. Подробности об этом съезде см. «Братское Слово», 1 августа 1887 г. № 11.

34. Следует отметить, что двери скромного жилища архимандрита Павла во всякое время были открыты, и каждый мог лично беседовать с о. Павлом, который, к тому же, памятуя евангельские заветы, давал нуждающимся и кров и пищу. Маститого пастыря не гнушались и ученые, которые подолгу гостили у о. архимандрита, находя его беседы приятными для себя. Он утешал сирых и обездоленных, ободрял и укреплял колеблющихся в вере, просвещал светом Христовой истины заблудшихся и отпадших из лона православной Церкви, наставлял и помогал своими пастырскими советами всем стремящимся к истинно христианским добродетелям и вселял в них идеал завета доброй жизни. Он был отцом, наставником и человеком-братом, для которого не было ни эллина, ни еврея и который видел в каждом прежде всего своего ближнего, забывая о национальности, общественном положении, взглядах и убеждениях. «Люби ближнего как самого себя» — было жизненным девизом этого высоконравственного, следовавшего великим заветам Божественного Учителя, человека, память о котором у многих останется навсегда.

35. По окончании литургии все миссионеры и многие из москвичей собрались в кельи досточтимого настоятеля вышеописанного монастыря поздравить его со днем тезоименитства. Старейший из прибывших в Москву миссионеров, вятский кафедральный протоиерей С. Кашменский, от лица всех своих собратий поднес имениннику хлеб-соль и сказал краткое, но согретое искренним чувством приветствие, в котором выразил присущее всем противураскольничьим миссионерам глубокое уважение к его трудам и заслугам в святом деле просвещения заблуждающихся.

36. Эти споры (прения) бывают в летнее время, против монастырских ворот, от 4 часов и продолжаются иногда до позднего вечера.

37. Подробн. см. «Второй миссионерский съезд в Москве», составил В. Скворцов. Москва, 1891 г.

38. На этом съезде между прочими многими важными постановлениями было решено, в виду немоления за царя и отрицания брака и происходящего от того крайнего разврата и безнравственности, считать беспоповскую секту федосеевцев наиболее вредною как в церковном, так и в государственном смысле. При этом съездом установлено, что московское Преображенское кладбище является центром, связующим все другие федосеевские общины, и своими капиталами и организацией держит в порабощении последователей.

39. Первый съезд имел заседания в помещении Хлудовской библиотеки, о чем мы уже упомянули; но для означенного второго съезда (по случаю многочисленности прибывших миссионеров) заранее была нарочно отделана очень просторная и довольно опрятная зала в монастырском корпусе, где постоянно живет монашествующая братия.

---

Оригинальный текст книги в формате DjVu: nikolskiy_mon.djvu