Братие, аще кто в вас заблудит от
пути истины, и обратит кто его, да весть,
яко обративый грешника от заблуждения
пути его, спасет душу от смерти, и по-
крыет множество грехов.

(Иак. 5, 19-20).

------                              
Верно это слово и всякаго приятия до-
стойно, что своими литературными трудами
вы принесли и даже по смерти будете при-
носить великую пользу православной Церкви.

(Из адреса Братства св. Петра
Митрополита архим. Павлу по случаю
25-летия присоединения его к Церкви).

27-го апреля, в 9 часов вечера, скончался настоятель Московского Никольского единоверческого монастыря архимандрит Павел Прусский. Прежде знаменитый беспоповский наставник и настоятель федосеевского монастыря в Гумбиненской области в Восточной Пруссии (отчего и получил прозвание Прусского), он в 1868 году, на 48 году своей жизни, оставил заблуждения раскола и обратился в Православие и с этих пор, в продолжении 27-ми лет, ревностно и неустанно служил Православной Церкви, исправляя и уничтожая тот вред, который прежде невольно наносил ей своею деятельностью в расколе.

Жизнь о. Павла резко различается на две половины: жизнь в расколе и жизнь в Православной Церкви. Но можно положительно сказать, что и первая половина его жизни была лишь подготовкою и переходом ко второй, как это ясно будет видно из сообщаемых за сим биографических сведений о почившем.

Архимандрит Павел, в миру Петр Иванович Леднев, был сыном сызраньского (Симбирской губернии) гражданина Ивана Степановича Леднева и родился в январе 1821 года. Предки его первоначально были православными [2] и даже родители его по записям числились таковыми, хотя в действительности принадлежали к беспопскому расколу федосеевского согласия. И так как родители Петра числились православными, то и новорожденный Петр был окрещен православным священником, что впоследствии, когда он присоединился к Православной Церкви, служило для него утешением. Новорожденный Петр был настолько слаб, что его едва оживили, и впоследствии о. Павел никогда не пользовался хорошим здоровьем. Но он рос и укреплялся и был воспитан родителями в понятиях и правилах федосеевщены и в полном отчуждении от Церкви. Тем не менее еще в раннем детстве два случая: посещение православной церкви свт. Николая Чудотворца и осенение православным священником народа чудотворною, Феодоровскою иконою Божией Матери – произвели на его детскую душу сильное и неизгладимое впечатление, как будто душа его и тогда уже чувствовала тоску по Церкви. Рано и почти самоучкою выучился Петр чтению и письму, а частые беседы с отцом и дедом, людьми религиозными, умными и начитанными, их споры (дед Петра держался беглопоповства), их рассказы из священной и русской истории и из житий святых, чтения отца по вечерам и во время путешествий на барке с хлебом, в которые он брал с собою и маленького Петра, при замечательных природных способностях Петра, развили в нем не только любознательность и охоту к чтению, но и пытливость ума, любовь к рассуждению о религиозных вопросах и интерес к их решению, что и привело его впоследствии к сознанию неправоты раскола. Еще в детстве однажды, сидя на коленях у деда, он привел его в гнев удачным возражением относительно перекрещивания еретиков из кормчей книги.

Чтение душеспасительных и в особенности святоотеческих книг и житий святых подвижников так подействовало на юную и восприимчивую душу Петра, что он рано возымел склонность к иноческой, отшельнической жизни. Мысль эта особенно усилилась в нем, когда он, 12-ти лет от роду, лишился своей матери Прасковьи Ивановны. Уже в 18 лет, за неимением по близости федосеевской обители, он удалился в небольшую келью в саду своего отца и заключился в ней. В это же время одним из федосеевских стариков он был окончательно принят в федосеевское согласие, то есть был переправлен (перекрещен), с обязательством более «не мирщить» [3]. Но уединение в келье, находившейся так близко к миру показалось юному отшельнику недостаточным, и спустя с небольшим год он ушел оттуда верст за десять в лес и там прожил в уединении шесть лет. Строгость жизни и редкая в его лета начитанность и рассудительность скоро создали Петру значительную известность между федосеевцами, так что он уже и тогда, по поручению наставников, совершал некоторые требы, обыкновенно совершаемые наставниками («старцами»): перекрещивание, исповедь и др.

Тем не менее, несмотря на всю свою преданность федосеевству, Петр скоро стал замечать различные несообразности и темные стороны его учения. Прежде всего бросалось ему в глаза бесчеловечное отношение федосеевских наставников к младенцам, рожденным в брачном сожитии. Федосеевцы, филиповцы и другие беспоповские секты, полагая, что «уже браку время прошло», считают его лишь постоянным и нераскаянным беззаконием и потому ставят его несравненно ниже внебрачного сожительства, как дела хоть и блудного, но все-таки лишь случайного, временного, хотя бы это «временное» сожительство продолжалось даже целую жизнь. Поэтому тогда как у последних они крестят младенцев тотчас же, у первых крещение их обставляют такими стеснительными условиями, что младенцы эти подвержены постоянной опасности умереть без крещения. Запрещается даже кормить их грудью. Такая бессмысленная жестокость к ни в чем неповинным младенцам возмущала здравый смысл и неиспорченное религиозно-нравственное чувство Петра до последней степени, и он не только сам, как наставник, не прибегал к такой строгости, но и другим федосеевским и филипповским наставникам доказывал нелепость и бесчеловечность их отношений к младенцам, рожденным в брачном сожитии, упрекая их «в убийстве души» несчастных младенцев. Но наставники никаких доводов и слышать не хотели и лишь упрямо твердили: «а что нам за грех, грех отцу с матерью, с них Бог взыщет: почто не расходятся… пусть так некрещеный (младенец) и умирает: не нам ответ, а отцу с матерью» [4].

Это было первое, что открыло глаза юному Петру, но начав замечать нелепости и заблуждения раскола, он уже не мог на этом остановиться, и скоро его внимание остановила на себе нелепая и кощунственная («коварственная» по его выражению) исповедь, придуманная наставниками отвергающих брак беспоповских согласий для женатых. Эта «исповедь» совершалась наставниками так, чтобы только обмануть исповедующихся, будто бы они исповедались, «только для успокоения волнующейся их совести, на самом же деле исповедь эта считалась недействительною. Это бессовестное кощунство и тщетные усилия вразумить кощунствующих вдвойне наставников еще более оттолкнули Петра от безбрачных беспоповцев. Темные и неприглядные стороны их учения, жизни и образа действий их наставников стали становиться для него все очевиднее, и сомнения стали все более охватывать его смятенную душу. Не могли уже ускользнуть от Петра и другие увертки наставников и смешное пристрастие у различным мелочам относительно одежды, пищи и т.д. Для успокоения мятущейся и смущенной своей совести, а равно и для принятия пострижения, Петр задумал повидаться и посоветоваться с известными наставниками и для этой цели решился ехать в Москву, на столь знаменитое тогда в беспоповстве Преображенское кладбище, центр и средоточие федосеевства, и действительно тайком от отца, который не пустил бы его, осенью 1846 года отправился в Москву [5].

Преображенское кладбище находилось в это время на вершине своей славы, хотя уже и близко было время его упадка, и было так богато и великолепно устроено, что казалось для восхищенных глаз приезжавших отсюда феодосеевцев каким-то «Новым Иерусалимом». На кладбище слышали раньше о Петре и приняли его с распростертыми объятиями.

Около года прожил Петр на Преображенском кладбище и, может быть, прожил бы и больше, если бы не послали его за границу с поручением устроить там феодосеевский монастырь. Строгая мера по отношению к расколу императора Николая Павловича заставляли попечителей кладбища призадумываться относительно будущей его и своей судьбы, и они не прочь были устроить где-нибудь за границей, напр. В Пруссии, монастырек, где можно было бы поселиться в случае возможного уничтожения кладбища. Наиболее горячем пропагандистом этой мысли был казначей кладбища Андрей Ларионов Шутов (впоследствии лжеархиерей московский Антоний); он склонял к тому же и Петра, который, хоть и не сразу, все-таки согласился. С согласия главного настоятеля кладбища Семена Кузьмича, Петр и еще некий Алексей Михеев (или «Михеич») отправились в Пруссию. Кузьмич обещал им снабдить их монастырь деньгами, иконами и книгами. По дороге они останавливались в некоторых беспоповских черниговских монастырях, между прочем, в Злынском, где Петр едва не остался совсем, и только в силу данного обещания отправился дальше.

В начале 1848 года Петр приехал в Пруссию и там в Гумбиненской области недалеко от г. Гумбиннен (ныне г. Гусев в Калининградской области России), в одном местечке, где жило человек до тысячи русских, на присланные Кузьмичем деньги, купил участок земли, на котором и устроил монастырь, снабженный потом от Кузьмича иконами и книгами. Теперь Петру уже можно было осуществить свое давнее желание – принять монашество, которое он действительно и принял с именем Павла, съездив для этой цели в Злынский монастырь. Но не долго пришлось иноку Павлу пожить в устроенном им монастыре. Вследствие неудовольствий с Михалычем, который начал чересчур уже самовластно распоряжаться в монастыре, о. Павел весной 1851 года уехал в Австрию, в Буковину, где и поселился в селе Климоуцах, верстах в двух от Белой Криницы, центра незадолго лишь перед тем основанной австрийской иерархии, где проживал другой знаменитый в расколе Павел Белокриницкий. Туда же потом явился и Андрей, тоже приехавший было в Пруссию, и тоже не ужившийся с Михеичем. Здесь о. Павла едва не постигла неприятность от Павла Белокриницкого за возражения против белокриницкой иерархии. В опровержение этих возражений Павел Белокриницкий и придумал свое известное учение о временном сокрытии благодати священства по образу сокрытия ветхозаветного жертвенного огня во время Вавилонского плена, а Павла Прусского старался, хотя и тщетно, обратить в австрийщину.

Между тем, Михеич, получив из Москвы строгий выговор за своеволие, приехал в Климоуцы мириться с о. Павлом и Андреем и звать их назад, в Пруссию. О. Павел согласился вернуться и вернулся (это было в феврале 1852 г.), но Андрей остался и был потом уловлен Павлом Белокриницким в австрийщину, а впоследствии сделался даже раскольничьем лжеархиереем. Михеич потом вышел из монастыря и поселился отдельно, а о. Павел сделавшись таким образом настоятелем монастыря и полным хозяином в нем, посвятил все свои силы на устройство монастыря и на религиозное и нравственное просвещение своих учеников и окрестного народа.

Пятнадцать лет (1852 - 1867 гг.) настоятельствовал о. Павел в своем монастыре и за это время привел его в цветущее состояние. Но не это составляло его главную заботу: такою заботою было просвещение и нравственное совершенствование своих учеников и народа. Сам своею жизнью подавая своим ученикам пример истинного иноческого жития и приобретши их искреннюю любовь и полнейшее доверие, он старался также и о просвещении их и с этой целью не только каждый год покупал книги нравственно-догматического содержания, которые постоянно и читал со своими учениками, но даже завел собственную типографию, в которой печатал книги учебного и богословского содержания и книги эти продавал по самой дешевой цене или даже раздавал бесплатно.

В месте с этим о. Павел занимался и проповедничеством и не только лично и непосредственно но и через посредство способнейших из своих учеников, которых рассылал далеко, в пределы России, и из которых многие делались потом настоятелями в разных беспоповских монастырях. Неоднократно ездил о. Павел в Москву и Петербург, где имел многократные состязания и с поповцами и даже с беспоповцами по разным вопросам раскольнического учения.

Заботясь о просвещении своих учеников, о. Павел в тоже время заботился о просвещении и улучшении нравственности и прусских беспоповцев. Эти последние своею безнравственностью приобрели ранее весьма дурную репутацию. Не в лучшем состоянии находилось у них и просвещение. Своими заботами о нем о. Павел настолько улучшил их нравственность, что приобрел даже расположение прусского правительства и однажды удостоился положительной и милостивой беседы с прусским наследным принцем. Между прочим, он располагал прусских старообрядцев в пользу России и православия, так, что его переход в православие сопровождался присоединением к единоверию и переселением в Россию почти целого войновского прихода.

Выше мы упомянули о книжных занятиях о. Павла со своими учениками. Эти занятия состояли в исследовании вопросов веры. Сомнения в правильности федосеевского учения, по мере изучения им святоотеческих творений, все более и более усиливались. Прежде всего хотелось о. Павлу уяснить так давно тревоживший его вопрос о браке. Внимательное и не предубежденное чтение св. Отцов при его светлом уме и чистом сердце естественно привело его к полному отвержению федосеевского учения о браке. Результатов своих изысканий о. Павел не только не скрывал, но даже прямо распространял их, но эта смелость по отношению к федосеевскому учению навлекла на него много неприятностей и даже поссорила его с митрополией его монастыря – Преображенским кладбищем. Павел ездил даже по этому делу в Москву и Петербург. Московские федосеевцы тщетно убеждали о. Павла отказаться от своего учения о браке и принять наравне с Евангелием «отеческие статьи», т.е. бракоборные уставы польских и московских федосеевских наставников, тщетно грозили ему лишить его монастырь содержания (монастырь находился на содержании у Кладбища), тщетно посылали на увещание к знаменитым в федосеевстве наставникам. Павел остался непреклонен. Тогда Кладбище прекратило к нему все отношения, хотя отлучить его все-таки не осмелилось, т.к. ничем не могло опровергнуть его толкований о браке, и перестало отпускать содержание его монастырю. Только благодаря одному петербургскому брачному беспоповцу, который тайно дал о. Павлу три тысячи рублей, он мог содержать после этого свою обитель. Ученики о. Павла в этом случае оказались достойными своего учителя и, надеясь на Бога, обнаружили похвальную твердость.

Таким же путем пришел о. Павел и к отвержению беспоповского вообще учения о духовном пришествии антихриста и о пророках Илии и Енохе.

Но занятия этими вопросами были для о. Павла только переходом и подготовкой к изучению и исследованию важнейшего вопроса, вопроса о вечности Церкви с её иерархией и таинствами и о неодолимости её, согласно неложным Божественным обетованиям и вопреки лжеучению беспоповцев, вратами адовыми. Столь же сильно смущало Павла и пребывание без причастия Тела и Крови Христовой, вопреки грозным и ясным, никаким беспоповским лжетолкованиям и уверткам неподдающимся словам Спасителя: «аще не снести Плоти Сына Человеческого, не пиете Крови Его, живота не имате в себе» [Ин. 6, 53]. Но раз став на истинный путь, о. Павел и этот вопрос решил в положительном смысле и пришел к твердой уверенности в неизменном доселе существовании на Земле Церкви со всеми её учреждениями. Но где же она, эта Церковь? От Православия Павел был еще настолько далеко, что в православной греко-российской церкви еще не видел Церкви истинной; поэтому он решился искать эту Церковь и восстановить действительную, православную иерархию. Павел обратил было свои взоры на Индию, но вскоре узнал, что тамошние христиане – несториане. Затем он составил было план, заимствовать иерархию от православной церкви и притом не так, как сделал Павел Белокриницкий, без чина приема взятого от неё епископа как еретика, а только с одним обещанием его служить по старопечатным книгам и не разделять укоризн на старые книги и старые обряды ( мысль «о клятвах» Собора 1667 г. уже занимала Павла), но по зрелом размышлении убедился в нелепости и этой затеи. Как же найти Церковь? Этот вопрос стал теперь для о. Павла таким важным вопросом, что он уже не мог успокоиться до его окончательного разрешения. Не надеясь на одно только свои силы в решении такого важного вопроса, Павел пригласил и всю братию своей обители ежедневно, с поклонами, «просить Господа Бога о священстве, дабы Бог по милости своей грехи наша простил и священство православное и нам даровал, и не преставать молить Бога, дондеже услашаны будем; за лучшее бо себе почитаем, аще кто сего не дождется, прибывая в прошении, у ног Господних умрети, нежели без поболения и прошения о сей святыни пребывати». Павел составил и даже напечатал и молитву о священстве. Кроме того, по согласию с братией, он назначил один день в году, именно воскресенье второй недели Великого Поста исключительно для моления «о Церкви и иерархии». И Господь не оставил Павла Своею помощью.

Мало-помалу, под влиянием чтения и размышлений, а также споров с защитниками белокриницкого священства, Павел пришел к твердому убеждению, что истинная Церковь, «сияющая во Вселенной» и никакими Соборами не осужденная — только одна — церковь греко-российская. Что различие в обрядах, за которые осуждают ее старообрядцы, не составляет важности – к этому убеждению, Павел пришел еще раньше, еще в то время, когда хотел пригласить епископа от Восточной церкви; а потом убедился он, что и осуждают старообрядцы Церковь незаконно. Но эта Церковь сама осудила старообрядцев и положила на них клятвы. Так возник для о. Павла вопрос о клятвах, последнее препятствие к его возвращению в Церковь. Это было уже в 1865 году. И в этом вопросе Павел решил просить помощи свыше. Как раз в это время пришлось ему ехать в Рыбинск. По дороге он заехал в Троице-Сергиеву Лавру, с усердием помолиться перед мощами преподобного Сергия. И тотчас же после этого приступил к окончательному рассмотрению вопроса о клятвах. С помощью Божией разрешил он и этот вопрос, и таким образом уже ничто более не смущало его совести. Тогда решил он присоединиться к Церкви и, вернувшись к осени 1866 года в свой монастырь в Пруссию, он, после многих и долгих бесед с братиею, объявил ей, что в церкви греко-российской он не нашел никаких ни ересей, ни погрешений, в каких так несправедливо обвиняют ее старообрядцы, а потому намерен присоединиться к ней, братии же предоставляет в этом отношении полную свободу. Значительное количество его учеников мало-помалу последовало за ним и поселилось в последствии вместе с ним в Никольском единоверческом монастыре. Простившись (в январе 1867 года) с братией и, передав ей все документы на владение землей и монастырским имуществом и всю монастырскую собственность, Павел отправился в Москву, по дороге посетив Киевские святыни.

Уход о. Павла из раскола, как и следовало ожидать, произвел ошеломляющее впечатление на старообрядцев всюду, где только его знали. А знали его почти везде. Впечатление это еще усилилось удалением из раскола вслед за ним многих его учеников, по большей части влиятельных в расколе лиц. Сначала многие этому известию не хотели даже верить. Один петербургский купец на некоторое время сна и пищи лишился. Если и случалось ему заснуть, то он вскакивал и кричал: «кого мы, кого мы лишились!» Некоторые из петербургских старообрядцев хотели было звать о. Павла в Петербург, чтобы отговорить его от перехода в Церковь, но один из них возразил на это: «Зачем нам его звать? Кому у нас говорить с ним? У нас никто с ним не сговориться! Ведь он теперь будет говорить прямо по Евангелию, как в нем написано; а нам нужно будет выдумывать, что сказать против Евангелия!» А другой прибавил: «Нам бывало о нем со стороны безбрачных говорили: ваш проповедник крепко себя основывает на Евангелии; смотрите – не ушел бы он скоро в Церковь» [6]. Чтобы объяснить причины своего присоединения к Церкви, а вместе с тем и убедить кого возможно из раскольников, о. Павел составил воззвание к беспоповцам с приложением отеческих свидетельств [7].

Присоединение о. Павла к Церкви было торжественно совершено преосвященным викарием Московским Леонидом (Краснопевковым) 25 февраля 1868 года, в воскресенье второй недели Великого поста, в тот самый день, который о. Павел посвящал в своей обители молению о Церкви и иерархии. О. Павел присоединился к Церкви на правах единоверия и поселился в Никольском единоверческом монастыре, основанном в 1866 году на месте мужской половины Преображенского кладбища. Здесь он в последствие получил сан архимандрита и сделался настоятелем и прожил до самой своей кончины. Сюда же стечением времени собрались многие из его прусских учеников, а также некоторые из членов белокриницкой иерархии, присоединившиеся к Православию.

Теперь наступил для о. Павла второй период его жизни, которой он весь посвятил ревностному служению Православной Церкви и обращению к ней погрязших в заблуждениях раскола.

В чем же состояла деятельность о. Павла против раскола и на пользу Православной Церкви? Прежде всего его литературной деятельности, в его сочинениях против раскола, писанием которых он не переставал заниматься до самой кончины и которые составили четыре больших тома, и выдержали не менее пяти изданий. Кроме того, некоторые его сочинения как например «Замечания на книгу, известную под именем “Вопросов Никодима”», и «Разбор поморских ответов», изданных отдельно. Все сочинения о. Павла, даже его проповеди и описания путешествия в Иерусалим, имеют своим предметом и целью вразумление глаголемых старообрядцев.

Главный предмет, раскрытый в сочинениях о. Павла — это учение о вечности Церкви со всеми ее учреждениями, но и помимо этого нет ни одного раскольничьего возражения против Церкви, которое не было бы надлежащим образом рассмотрено и опровергнуто в сочинениях о. Павла. Сочинения его обнимают собою весь круг раскольнических лжеучений, у него встречается разбор лжеучений и молокан и других сектантов — рационалистов. Главное достоинство его сочинений: строго православный и Церковный дух, строгая точность в выражениях, необходимая в особенности в рассуждениях с людьми, держащимися буквы. Необыкновенная ясность и простота изложения, делающая их доступными пониманию и самых простых и малоученых людей, редкая основательность (а вследствие этого и убедительность), происходящая не только от прекрасного знания Священного Писания, святоотеческих творений, церковных правил и старопечатных книг вообще, откуда он черпал главные свои доказательства, но даже хорошая начитанность и в других предметах, и даже светских. Ко всему этому нужно прибавить совершенное знание «духа» раскола, самых тонких приемов и уловок раскольничьей полемики, следствие чего доказательства и возражения о. Павла всегда попадают в цель и всегда бьют раскольников по самым больным местам. Все доказательства свои о. Павел старается брать по возможности из старопечатных книг, как единственно уважаемых раскольниками. Вообще в истории полемики против раскола значение о. Павла не только громадно, но можно сказать — единственно. Систематический выбор из его сочинений, сделанный умелой рукою, составил бы великолепный учебник по обличению раскола.

Кроме сочинений, архимандрит Павел служил Православной Церкви своими собеседованиями и беседами о расколе. По поручению Св. Синода, он неоднократно ездил в различные места, между прочим по Волге, на Кавказ, в Витебскую, Ковенскую и Виленскую губернии и в землю Войска Донского, для бесед со старообрядцами. Здесь происходили иногда такие сцены:

В одном месте (в г. Новоалексанровске, Ковенской губ.) новоприсоединенные к православию, всретившись на рынке с одним из беспоповских наставников, стали звать его: «Пойдем поговрить с о. Павлом.

- Нет, говорит нейду.

Они взяли его за руку и стали просить: пожалуйста пойдем.

Наставник сказал: Я оторву руку, а не пойду.

Так его и оставили» [8].

В 1881 году о. Павел путешествовал на Святую Землю для поклонения Святым местам.

Помимо собеседований на стороне о. Павел постоянно вел беседы в Москве и, в частности, у себя в келье с приходившими к нему старообрядцами, православными и колеблющимися в Православии или расколе. И сколь многих он обратил в Православие или удержал от уклонение в раскол! Приходили к нему за советами и руководством и миссионеры и преподаватели обличения раскола в духовных семинариях, в особенности молодые, только что назначенные на этот предмет, и всех их он принимал ласково, беседовал с ними и снабжал книгами.

Кроме всего этого о. Павел имел у себя домашнее миссионерское училище, куда принимал преимущественно старообрядческих сирот или брошенных родителями-раскольниками детей. Из этого училища вышло не мало миссионеров и учителей.

В частной жизни о. архимандрит Павел отличался крайней простотой и в обстановке и в общении. Обстановка его была в высшей степени скромной, потребности до нельзя ограниченные, имущества почти никакого. Сочинения свои он издавал и по смерти своей издавал и по смерти своей завещал в пользу Братства свт. Петра митрополита, в трудах которого всегда принимал самое близкое и непосредственное участие, и которого в последние годы своей жизни (с 1888 года) состоял председателем. В обращении о. Павел отличался необыкновенною простотою, ласковостью и обходительностью. Двери его кельи были всегда открыты для многочисленных посетителей, которых всех он принимал с любовью.

25 февраля 1893 года торжественно праздновалось 25-летие присоединения о. Павла к Православной Церкви. Все почитатели желали ему еще многие годы трудиться на пользу православной веры и Церкви, но Господь судил иначе. Здоровье о. Павла, некрепкое от природы и расстроенное постоянными трудами, стало ослабевать еще с лета 1894 года, а осенью того же года он уже окончательно слег в постель. Но и на одре болезни он не переставал диктовать свои последние сочинения и принимать многочисленных посетителей, с которыми вел беседы о делах веры и Церкви. Но в апреле ему стало гораздо хуже, и 27 числа о. Павел почил, на 74-м году своей жизни, прослужив почти 30 лет православной вере и Церкви. Почивший оставил после себя трогательное духовное завещание.

Похороны о. Павла собрали громадную толпу народа. Отпевание его совершено было Высокопреосвященным митрополитом Московским Сергием (Ляпидевским), по единоверческому обряду. Погребен о. Павел против алтаря Никольского предела главного монастырского храма. На могиле, согласно оставленному им, даже письменному распоряжению поставлен деревянный четырехконечный крест, со врезанным в него литым восьмиконечным крестом, в знамение и свидетельство, что в обоих, и четырехконечном и восьмиконечном, почитал он единый Крест Христов. На кресте надписано, по его же указанию «Иисус Христос Сын Божий. Ника», и следующее, им сочиненные глубоко-назидательные слова: «Христе! По милости Твоей, омый грехи раба Твоего Кровию Твоею, юже излиял еси за спасение всех. Это надежда моего спасения, это мое упование, это моя радость. С этою надеждою к Тебе, Христе, отыдох, имея основанием надежды Твои, Христе, словеса: Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь имать живот вечный, и Аз воскрешу его в последний день».

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Биографические сведения об о. архимандрите Павле можно находить: 1) в его сочинениях (четыре тома), где в разных местах рассеяны автобиографические подробности и воспоминания. 2) В статьях: «Инок Павел Прусский и его ученики» («Современ. Летопись», воскресн. приложен. к Московск. Ведомостям 1868 г. №№ 7 и 8). 3) В «Краткой биографии архим. Павла». 4) В описании 25-тилетн. юбилея его присоединения к церкви. 5) В воспоминаниях о. Павла и в воспоминаниях иер. Прокопия о переходе о. Павла из раскола в православие (Братск. Слово 1893 г., т. I, 1890 г., т. I, 1884 г., т. I). Сочинения о. Павла (два первых тома) цитируются нами по 4-му их изданию 1883 г.
2. В воспоминаниях о. Павла: «Как я учился грамоте и привык к чтению книг» есть краткий рассказ о том, как был совращен в раскол его дед, - рассказ любопытный для характеристики приемов, употребляемых в этом случае раскольническими лжеучителями. «Дед не скоро склонился в раскол; бранил за уклонение от Церкви и своих детей, говоря: «Наведут в дом старцев, а они между собой только бранятся! Всё толкуют врозь, каждый хвалит свою веру, друг дружку зовут еретиками! Кого из них слушать!» Однажды сошлись в дом деда о. Павла двое законников: один по глухой нетовщине (эта секта совершает богослужение без пения, так как по ея учению, в нынешнее антихристово время петь не подобает) и поморец. Нетовец стал упрекать поморца за пение при богослужении и, приведя из соборника мнимые слова св. Ипполита, говорил от себя: «О нынешнем времени святой Ипполит пишет: небо плачет, звезды плачут, вся тварь плачет; когда небо и земля и вся тварь плачет, вы почему разинули рты-то, поете! Чему радуетесь?» Спор
3. Мирщить или мирщиться — у старообрядцев: в основном общаться с «никонианами», то есть православными. Запрет мирщить должен ограждать от антихристова мира немногих спасающихся (т.е. старообрядцев).
4. Подробно об этом см. в сочинении архим. Павла: «Начало познания федосеевских и филиппоских заблуждений».
5. Отца своего Петр более уже не видал.
6. Иеромонаха Прокопия вспоминание о переходе о. Павла из раскола в православие.
7. См. в Списоке трудов архим. Павла (Леднева) Прусского: Инок Павел (Леднев). «Инока Павла, бывшего наставника беспоповцев: Воззвание к старообрядцам беспоповского согласия». -М.: ценз. 1868. -10 с.
8. Собрание сочинений о. Павла, Ч. 2-я, стр. 283.

---

Оригинальный текст книги в формате DjVu: nekrolog.djvu